– Короче говоря, вы мне должны теперь кучу денег. И я, сами понимаете, не буду разговаривать о задержке выплат. Ничего, что я так грубо? А. У меня же пять процентов, в этом кругу с таким пакетом можно ведь обойтись без предварительных ласк?

Заговорил Стивен. Взял себя в руки или просто смирился, но произносил слова теперь внятно, уверенно:

– Если ты вынудишь нас на выплату прямо сейчас, то нам придется объявить банкротство. Есть и другие заемщики, которые не пойдут на переговоры. Но судя по тому, что ты сказал раньше, банкротство – не главная ваша цель. Тогда и не надо до этого доводить.

– Не главная, тут ты прав, – он наконец-то хотя улыбаться перестал. – Поэтому я, конечно же, пойду навстречу. Если компанию не утопить сейчас, то вы рассчитаетесь со всеми долгами уже месяца через четыре. Я в этом даже не сомневаюсь.

– Только не говори сейчас какое-нибудь «но»… – не удержался Стивен.

– Но! – подчеркнул Рик. – Все-таки у меня с вами такие напряженные отношения. Чувствуете, воздух тут ножом резать можно? Или я просто слишком мнительный? Но что поделать – лишняя гарантия не помешает. Я готов ждать, скажем, месяца два, сойдет? Однако под залог имущества. Ваш особняк, мистер Кинзи, оценивают в тринадцать миллионов, правильно? Всем гарантиям гарантия. Кстати, а где ваши хваленые юристы? Нам совершенно точно скоро понадобится юрист!

Кажется, я слышала, что воздух проходит в легкие отца с каким-то скрипом. Но он кивнул.

– Ладно, щенок, по рукам. Но мой дом ты не заберешь, потому что я выплачу долг.

– Это именно то, что нам обоим нужно! Мистер Диксон, вы напрасно пытаетесь испепелить меня взглядом, мне аж как-то не по себе становится. Даже цифры какие-то начинают вспоминаться… ваш особняк оценивается в девять миллионов, я ничего не путаю?

– Не путаешь, – понял угрозу мистер Диксон.

Рик сейчас мог потребовать в залог что угодно, он уже загнал всех в угол. Поэтому мистеру Диксону на самом деле не было резона нарываться – никому сейчас от этого легче бы не стало.

И все же рука отца немного дрожала, когда он взял ручку, чтобы подписать документ. Рик бессердечно подбадривал:

– Смелее, мистер Кинзи! Да не оскудеет рука дающего!

– Да не лопнет от жадности берущий.

И Роберт Кинзи поставил свою, всем известную, размашистую подпись.

– Пап, ты в порядке?

Между нами никогда не было отношений, подходящих для такого вопроса. Надеюсь, и этот случай – последний. Но после того, как все разошлись, Роберт Кинзи позволил себе устало опустить плечи и сделался будто меньше, слабее. Если бы я не подошла и просто не задала этого вопроса, то мне впору менять фамилию. Мама тоже положила ему руку на плечо – и в этот момент было видно, насколько прочна их связь. Когда-то купленная и оплаченная акциями, когда-то не имеющая отношения к романтическим чувствам, союз капиталов, а не сердец – но сейчас… Я не была уверена в том, что другие семейные пары настолько прочно приклеены друг к другу, как эти двое.

Отец поднял голову и посмотрел на нас обоих чистым, уверенным взглядом:

– Да. И буду в порядке, потому что если не буду, вот тогда всем крышка, – голос его звучал тихо, но постепенно возвращал силу.

– Мы все переживем, Роберт, – сказала мама. – Я сомневаюсь теперь во всем, но не в тебе.

Он положил ладонь поверх ее и мягко похлопал. Я все же должна была спросить:

– Ты ведь заранее знал про Рика… про этого охранника?

– Точно не знал, но Джек сказал о подозрениях. К тому же он просто перестал появляться на работе – как раз в тот момент, когда возникли первые подозрения. Но не думал, что ему хватит наглости заявиться прямо сюда!

На самом деле, думал. Мы все ждали и даже надеялись, что врагов больше интересует участие в управлении, чем полный развал компании. Но я не стала спорить.

– А что насчет Стивена? До сих пор его подозреваешь?

Он устало качал головой:

– Я теперь вообще ничего не знаю… Ничего.

Мама говорила теперь громче, хотя, по обыкновению, без всплесков эмоциональности:

– Клэрис, вполне возможно, что Стивен непричастен. Но и на его невиновность все я бы не поставила. Этот… Беннет в должности охранника мог устанавливать жучки, следить за общей обстановкой, но, давай уж начистоту, доступ ко всем базам и документам имели не так уж много людей. Совершенно точно, здесь есть кто-то из самых приближенных к верхушке…

Отец перебил ее:

– Скажу вам честно… даже если после буду выглядеть разнеженной девицей! Я бы многое отдал за то, что ошибся по поводу Стивена. Этот сукин… этот парень – он именно такой человек, которого я всегда бы хотел иметь своей правой рукой. Знаете, он стал слишком быстро как семья… хоть и не семья.

В подобных признаниях нужды не было. Вряд ли Роберт Кинзи называл бы кого-то «сынок», если бы самой последней клеточкой окаменевшего сердца этого не чувствовал. Всегда мечтающий о сыне, он вдруг встретил человека, который для этой роли слишком хорошо подходил: умный, как сам черт, самоуверенный и тщеславный, как все Кинзи. И если бы не атаки, если бы не подозрения, если бы я действительно влюбилась в Стивена, то рано или поздно отец согласился бы на наш брак – бизнес бизнесом, а сердцу не прикажешь. Сердцу Роберта, конечно, про мое сердце и в этом случае речи бы не шло.

Но сейчас хотелось только облегчить ему моральную ношу:

– Я соврала про беременность… Но точно знаю, что Стивен не виноват.

– Возможно, дочка… – он не удивился признанию. – Пусть вернет акции, тогда и мне станет проще. А когда все дерьмо закончится – я вам обеим всем на свете клянусь – упаду ему в ноги и прощения попрошу.

Да, это уже серьезный перегиб. Я удивлена, что отец вообще такое слово знает, но вряд ли когда-то примерит на себя. Следует ли сразу вернуть акции? А вдруг враги еще что-то приберегли, чтобы Стивена подставить? И настроение родителей снова развернется на сто восемьдесят градусов, как в прошлый раз?

– А почему вы не подозреваете мистера Диксона?

– Кто сказал, что не подозреваем?! – ого, а отец оживает на глазах. Снова привычный тон, аж на душе полегчало.

Объяснить их общую точку зрения взялась снова мама:

– Конечно, мы перебрали всех, Клэрис. Даже Дина Дойла подозреваем, если уж на то пошло. Но Пол Диксон… Я попытаюсь объяснить, хотя и нет исчерпывающих доказательств. Его дед был главным прямым инвестором Кинзис, ты знаешь. Свой пакет Пол наследует уже в третьем поколении. Это в третьем поколении их место, – она кивком указала на сейчас свободный стул. – И намного легче представить, что через двадцать лет тут будет сидеть сын Пола, а потом внук Пола, чем то, что самого Пола подкупили. Для него Кинзис Корп – дело жизни, которое он передаст детям, а не просто источник дохода, как было с Джейн Клауд. Подозревать его – все равно, что подозревать кого-то из нас.