— Я здесь, чтобы лечить раны мира, нанесённые ему Мелькором?! Но я бы предпочла бездействие и тишину Музыке Врачевания. Я могу оставаться беззвучной и цельной, реки слёз могут не проливаться в страшные разрывы ткани Арды, если ран не наносить. Если бы не падали первые Светильники, если бы не пытался Мелькор творить зло, я не стала бы ненужной! Я могу молчать. Я могу создавать, а не только оплакивать — и Древа Валар, их животворящая роса, — тому доказательство. Пусть эльфы знают, Олорин: каждый имеет право на прощение, но не каждый — от меня».

***

«Для начала нужно создать туман. Плотный. Чёрный. Пусть в Средиземье оживают древние легенды, забытые страхи. Это так весело — чувствовать эмоции тех, кто боится! Понимание собственной ничтожности перед великой силой Вала — мало кому доступная роскошь: живые существа вечно надеются на свои жалкие возможности, переоценивая силёнки. Есть, конечно, избранные, способные на осознание истинной природы вещей, есть. Жаль, таковых мало», — размышлял Мелькор, пока ещё не способный в полной мере оценить долгожданную свободу.

Покинув Валинор сразу же, как предоставилась возможность, мятежный Айну поспешил в разрушенную твердыню и с досадой подумал, что надежда свойственна не только тварям из плоти и крови — Мелькору казалось невыносимо глупым парить незримым духом среди развалин и разыскивать хоть что-то уцелевшее, отчаянно желая увидеть нетронутым хотя бы самое главное.

Надежда… Глупая надежда!

Одним из условий освобождения из трёхсотлетнего заточения… Нет, какого ещё заточения? Воспитательных мер! Провинившемуся, то есть заигравшемуся в главного Вала! Ему просто дали время подумать, осознать, переосмыслить.

Так вот, одним из условий окончания незапланированного покоя был полный запрет на посещение Средиземья без сопровождения кого-то из Валар, а точнее, без зачарованных цепей и Тулкаса. Но какой смысл являться в тайное скрытое убежище, полное секретных разработок, вместе с тем, кто может одним махом превратить не только подземную крепость, но и половину материка в очередное море? Улмо что, так поглощён жаждой всевластия, что готов потопить сотни тысяч живых существ, лишь бы расширить владения, и никто не осмеливается с ним спорить? Удобное же он выбрал орудие для этого — неумеющий думать Тулкас просто незаменим в создании водоёмов. Но почему тогда они оба до сих пор не в гостях у Намо?

В любом случае, проверить заброшенные надолго владения было необходимо, ведь многие начатые проекты оказались оставлены в весьма неподходящий момент, а ещё оказались без присмотра живые существа. Более сильные из них могли сожрать сначала менее сильных, потом друг друга, а последний выживший либо сдох бы от голода, либо сбежал. Нерадостная перспектива…

С другой стороны, в чём риск временного побега из Валинора? Мелькор собирался вернуться в кратчайшие сроки, чтобы потом сбежать опять и снова вернуться. А что делать, если Манвэ запрещает ходить домой, честно говоря об этом?

«Столько веков упорной работы! — рассматрия руины, думал мятежный Айну. — Варда, наверное, ликует, думая о том, как мне вернулись сторицей мои «злые» деяния. Ей до сих пор невдомёк, сколь бессмысленными и недоработанными были её собственные творения! Она ведь так и не смогла толком объяснить, зачем нужен свет, если рождение Арды было во тьме? Зачем менять устоявшийся порядок вещей столь радикально? Дети Эру будут такими, какими мы им позволим, и свет — лишь прихоть одной из тем Песни Творения! Улмо подтвердит — тьма не мешает жизни. Ауле также знает это. Тьма — это Замысел, свет — блажь. Почему творения Варды священны, а мои изменения, внесённые в тела эльфов, нет? Некрасивые? А если нет света, этой блажи, то не всё ли равно? Какими мои творения станут во тьме? В изначальном порядке? Будут ли они плохи? Ха! Мои создания не просто не хуже оригинала, они функциональнее! Ладно, что теперь об этом…»

Поначалу Мелькор боялся пробовать отправиться в Средиземье тайно, но стоило однажды попытаться, не сообщая своим надсмотрщикам, то есть братьям, уйти далеко на север, Вала понял, что никто даже не заметил его отсутствия. Это открыло новые перспективы.

Приблизившись к тайному, самому глубокому подземелью дворца, Мелькор не смог сдержать усмешки: да-да, его гениальные собратья не нашли самое главное. Или не стали искать? Манвэ снова пожалел братишку-шалунишку? Что ж, если так, спасибо, братик. Я когда-нибудь верну должок.

Проникнув внутрь скалы, Вала ликовал: здесь всё было нетронутым! Живые существа, которых он успел погрузить в сон, когда понял, что дело плохо, так и спали, будто и не прошло всех этих долгих веков. Остальные, разумеется, покинули оставленное хозяином владение, но эльфов в Средиземье много, заселить земли не составит труда. Главное, находить время, чтобы появляться дома чаще. А это — вполне решаемая проблема.

Если же придётся слишком много времени проводить в Валиноре, есть смысл чаще общаться с эльфами, быть на виду, учить подопечных брата чему-нибудь. Это скучно, зато все будут знать: плохой Айну исправился, о Детях Эру заботится! Одновременно с благими деяниями найдутся и способы развлечься: аманэльдар, словно выращенные в оранжереях цветы, не способны отличить друга от врага, значит, дурить им головы будет весело. А Манвэ, скорее всего, не понравится, что на его клумбе беспорядок, поэтому он отпустит меня в Средиземье.

План выглядит безупречно!

Примечание к части Иллюстрация от Ярино Подстолье

https://vk.com/photo-135271870_457239897 Средиземье. Авари

— Слышите, дети, что вам старший говорит? Если ещё раз кто-то побежит к озеру без вооруженного взрослого, будет иметь дело с моим прутом! А он очень больно бьёт!

— Но дядя-шаман, — испугалась маленькая девочка с огромными зелёными глазами будущей колдуньи, — что такого ужасного у озера? Оно же очень красивое! Почему его называют Вода Тайного Страха?

— Пододвиньтесь к огню! — приказал шаман.

Словно повинуясь его команде, раскидистые ветви деревьев закачались, опускаясь ниже, почти касаясь земли. Алые отсветы создавали на них причудливую пугающую игру теней.

Шаман встал в полный рост. Высокий и статный, черноволосый, с расписанной колдовскими рунами кожей, мускулистый, словно охотник-копейщик, Сын Колдовского Пламени воздел руки к чёрному небу с белыми звёздами.

Зеленоглазая девочка восхищённо наблюдала за ним, ожидая, когда шаман изменит цвет пламени