ни с кем особо не разговаривал, поэтому он попросил меня говорить с ним почаще, чтобы не получилось так, как получилось с Валей. Я решила, что самое время спросить о его знакомстве с Инной. Папа, наверное, пожалел, что завёл новые порядки, но увиливать не стал.

– Она приезжала в Мурманск, чтобы сходить в архив. Деда своего искала. Север же – это… – тут папа замялся. – Как тебе объяснить?.. Здесь столько всего страшного намешано. Одни терялись сами – согласись, на краю земли легче спрятаться. Другие против воли здесь оказывались, а кто-то…

Тут зашёл хозяин и сказал, чтобы мы готовились к ужину. Что это значило – он не объяснил, но на всякий случай мы пошли к берегу мыть руки. Загребая ледяную воду, я спросила, нашла ли Инна своего дедушку. Кивнув, папа похвалил её за то, что было трудно, но она не сдавалась – перелопатила миллион документов и добилась своего. Теперь она знает про него всё-всё.

Пока хозяин накрывал на стол, папа сказал, что нам когда-нибудь тоже надо этим заняться – может, в следующем отпуске. А потом он попробовал вспомнить своих предков: самой древней оказалась его прабабушка Анисья, которая вроде была прачкой – точно не помнит.

– Вот от неё, от Келаревой Анисьи Афанасьевны, и оттолкнёмся, – сказал папа. – И, надеюсь, точно узнаем, кто у нас там в роду был – прачки или рыбачки. Фамилия ещё много о чём может рассказать, фамилии же многие говорящие: кто чем занимался, такое прозвище и давали. Короче, разбираться надо, а не языком чесать. Согласна, принцесса моя Монакская?

Засмеявшись, папа встал из-за стола, взял телефон и вышел на улицу. Потом он вернулся, чтобы спросить у хозяина избушки точное название места, и ушёл опять. Пока он то ли гулял, то ли кому-то звонил, я потратила последние проценты зарядки.

Запрос: келарь

Ответ: заведующий съестными припасами в монастыре

Вспомнив, как я бережно держала пакет с бутербродами, подумала, что фамилия у нас, пожалуй, да, говорящая.

Терский берег, 15 октября, 20:53

Устраиваемся на ночёвку. На ужин хозяин предложил хлеб и огромные оранжевые котлеты, которые оказались не из морковки, а из красной рыбы – тут, наверное, рыбы столько, что из неё и варенье делают. Котлета была вкусная, картошка обычная, весь ужин хозяин рассказывал о бросившей его жене и сломанном генераторе, папа молча кивал. Поняв, что с ним особо не поговоришь, хозяин снял с полки железную коробку и сел рядом со мной.

Внутри коробки оказались фигурки животных: олени, бараны, лошади, коровы – все были на лапах-подставках, кроме почему-то рогатого тюленя. Но, может, это были не рога, а бивни моржа. Да, скорее всего, это был кувыркающийся морж. Я подумала, что фигурки вылеплены из глины, но оказалось, что звери – съедобные, мне разрешили выбрать кого-нибудь к чаю. Я выбрала оленя, и, пока размышляла, смогу ли его съесть, хозяин рассказывал, что эти пряники называются козули, их лепят каждый год в начале осени и якобы чем больше их сделаешь, тем больше у тебя будет детей, денег и пойманных рыб.

Козулей у хозяина была полная коробка, хотя жены у него почему-то нет, света тоже. Но это неважно. Скорей бы стемнело. Как только папа скажет: «Спокойной ночи!», я вложу ему в руку несъеденную козулю и прошепчу:

Далеко-далеко, на самом краю света у молодой оленихи Ааму родился оленёнок. Обычно оленята рождаются поздней весной, когда светит тусклое солнце и земля покрывается ковром ягеля, но Саамла появился на свет в февральскую стужу. Мороз сковывал его нежные ножки, метель слепила только открывшиеся глаза, а воющий ветер трепал его покрытые мягким пушком ушки…

Если в этом месте папа не завоет, как выл десять лет назад, я… Я съем оленя. Нет, поменяю его на моржа. Или барана. Да, барана. И сразу съем.

Терский берег, 16 октября, 7:30

Козули работают. В нашу семью вернулись удача и благополучие. Прощай, избушка, – едем к Кораблю!

Апатиты, 16 октября, 14:30

Вернулась.

Мыться и спать? Душ – да. Кровать – нет. После такого грандиозного путешествия спать, конечно, хочется, но надо дождаться, чем закончится папина история. Моя – уже всё, а про него пока ещё ничего не понятно. Ну и день сегодня! Столько всего произошло – скорей бы он заканчивался.

Утром нас разбудил жуткий скрежет. Звук был такой, что казалось, будто рядом с избушкой приземлилось что-то огромное и рычащее. Папа даже не дёрнулся – зевнул и посмотрел время на телефоне: было ровно семь. А я, накинув шкуру верблюда, осторожно вышла на улицу. За домом стояла машина Винни, а сам он умывался в реке. Я бы осталась стоять с открытым ртом, как вдруг задела палку у стены – перед уходом на ночную рыбалку хозяин попросил, когда уедем, подпереть ею дверь и объяснил, что это будет знак, что дома никого нет.

Винни сразу оглянулся.

– Готовы? – спросил он, смахивая воду с ладоней.

Я не могла сказать ни слова. Винни замер и прищурился:

– А ты откуда здесь? Ничего себе новости! Получается, это вы заказали? Ну дела! Так это… Можно было напрямую, номер же есть… Ладно, папка где?

Вышедший из избушки папка пожал Винни руку, и они пошли вдоль берега. Когда они вернулись, папа загрузил наши вещи в машину Винни, припёр палкой входную дверь, повесил на гвоздь ключи от мотоцикла, а два шлема положил на скамейку.

Некоторое время я смотрела в заднее стекло: избушка становилась всё меньше и меньше, а стоящий около неё мотоцикл быстро превращался в козулю – пузатую, на трёх коротких лапах. Когда козуля исчезла, я загадала, чтобы у хозяина избушки всё наладилось.

Апатиты, 16 октября, 15:40

На мысе, до которого добирались больше суток, мы провели несколько минут – папа спешил на самолёт. Но я всё успела:

• побродить по непривычно красному, какому-то марсианскому берегу – жаль, без Богдана, он бы там точно скафандр нашёл, и мы бы сделали кучу дурацких фоток, и я бы потом не просила их удалять;

• погладить аметистовую жилу – огромный шершавый камень с фиолетовыми прожилками, который сильно отличался от Галиных сокровищ, но был по-своему прекрасен;

• посчитать чаек на Чаячьей скале – птичьи острова ужасно романтичны, и неважно, посреди какого моря они торчат – бирюзового или тёмно-серого;

• швырнуть в море шахматного слона – дедушка, ведь ты поймал, правда?

• раскинуть руки, поднять лицо к небу и вместе с папой и Винни одновременно проорать: