А со склона нас продолжали обстреливать. Расстояние, видимо, было слишком велико для прицельной стрельбы, хотя прицелиться, как говорит практика, всегда можно. Даже при желтом лунном свете. Скорее всего «краповые» видели нас, бросились в преследование и стреляли на бегу, поэтому пули ложились с таким большим разбросом, что задеть нас могли разве что случайно. Какой тогда смысл был в кривых разнонаправленных перебежках, переворотах и перекатываниях? И я дал естественную для такого случая команду:

— Бежим прямо!

Это сразу вдвое увеличило нашу скорость. А поворот холма и вовсе скрыл нас от глаз преследователей. Перед поворотом я остановился и так же неприцельно, но определяя место стрельбы по звуку, дал несколько очередей. Просто так, для острастки, чтобы бежали они за нами, опасаясь, что и их тоже может пуля остановить. Не знаю, остановила ли она кого-то, хотя думаю, что едва ли. Сам я этого не слишком хотел и с легким сердцем скрылся за поворотом.

Тут неожиданно подал голос старик Василий:

— Вверх по склону, направо на двадцать метров! В засаду…

Я возражать не стал, в очередной раз удивившись старику, который выбрал наиболее правильный путь. Не иначе, молитвы его даром не прошли, и Господь старика надоумил.

Подъем был крут и изобиловал камнями. Но камни одновременно и подниматься мешали, и обещали защиту в случае боя здесь, на этом месте. Мы действительно поднялись не больше чем на двадцать — двадцать пять метров.

— Занимаем позицию, — продолжил старик Василий командование.

Я не возражал против отстранения меня от должности. А зачем возражать, если команды старик подает здравые? Не догадался я — догадался он. И место для позиции выбрал идеальное — среди крупных валунов, которые могли нас защитить. Осталось только дождаться «краповых».

— Без команды не стрелять, — распорядился Василий. — Если их много, лучше пропустить.

Мы ждали. И они скоро появились. Их, в самом деле, было около двух взводов. Нам, даже при условии неожиданности засады, с таким количеством опытных бойцов справиться было нереально. И команды открыть огонь, естественно, не последовало. Стрелять можно было только в том случае, если бы они каким-то образом определили наше местонахождение и полезли бы за нами на склон. Я на этот случай даже две гранаты «Ф-1» приготовил. Но «краповые» пробежали мимо. Бежали они уверенно и монотонно, даже соблюдая строй, хотя и слегка разваленный, как бывает во время тренировочного марш-броска. Вроде бы строй бежит, в то же время он невыровнен и нет строгой линии. Это естественно, потому что среди бегущих есть люди и легкие, и тяжелые на ногу, да и смысла выдерживать строй не было, не на плацу же находятся. Но сам монолит строя действовал на нервы. Они на бегу чем-то на танк походили. Проедет по тебе, и не заметит препятствия.

— Откуда они взялись! — возмутился Ананас, когда «краповые» удалились. — И менты здесь, и «краповые». И все на бедных бомжей, как на закадычных бандитов…

— И на тех, кто «иже с ними», — добавил я, имея в виду, естественно, себя. — Мы уже не так далеко от дороги. А «краповые» начали прочесывание местности, не дожидаясь рассвета.

— Откуда тот мент, — кивнул в сторону, откуда мы прибежали, дядя Вася, — знал, что идут «краповые»? Он же точно определил.

— Значит, знал, что здесь, кроме «краповых», никого больше нет, — объяснил старик Василий. — Похоже, они незадолго до нас встретились, обговорили общие дела, потом уже, когда расстались, Ананаса услышали, а «краповые» услышали стрельбу. Все естественно.

Мне в голову внезапно пришла мысль. Почему она раньше не пришла, не знаю. Хорошо вообще, что пришла. Я же помнил номер сотового телефона нашего старого командира взвода — старшего лейтенанта Смолянинова. Это был мой единственный сохранившийся выход на спецназ ГРУ. Что, если ему позвонить? Он казался мне человеком отзывчивым и понимающим. Под его командованием наш взвод совершал первую командировку на Северный Кавказ. И пусть старший лейтенант сейчас далеко, может быть, сумеет куда-то дозвониться, чтобы связались с отрядом спецназа ГРУ, занятым в нашей поимке?

— Куда пойдем дальше? — перебив мои мысли, спросил Ананас, переводя взгляд с меня на старика Василия и обратно. Бывший капитан омского ОМОНа не знал, кто будет команду отдавать и кого надо слушать.

— А куда нам идти, если впереди все прочесывают? Мы уже недалеко от дороги и в полосу прочесывания вошли, — ответил я. — Здесь холм хороший, каменистый, можно укрыться. Предлагаю наверх забраться, чтобы и обзор иметь, и отдохнуть. Другого варианта не вижу.

— Поддерживаю, — согласился со мной старик Василий.

Остальные возражать двум командирам и не думали. Дядя Вася первым полез вверх. Ананас за ним. Мы со стариком тоже двинулись.

— Василий, вам сколько лет? — поинтересовался я, словно бы между делом.

— Сорок восемь, — просто ответил Василий. — Через месяц с небольшим стукнет.

А я-то думал, что ему уже далеко за шестьдесят, если не под семьдесят. Видимо, бомжовская жизнь человека не сильно молодит.

— А чем вы занимались до того, как бомжевать начали?

— Человеком был. Хотя, наверное, им и остался. По крайней мере, я на это надеюсь… — Не захотел Василий давать прямого ответа. Но это его право, и я настаивать не стал, хотя и заметил в нем какие-то командирские навыки — и с оружием он обращаться умеет, и тактику боя знает, кажется, получше меня. Но явно показывать этого не желает.

Вот выправки офицерской в нем заметно не было. Но это могли быть издержки профессии бомжа. Такая жизнь любого может согнуть и выправки лишить. Тем не менее мне казалось, что рядом со мной идет офицер, который службу помнит и знает, невзирая на свое бомжовское настоящее.

Угораздило же попасть в компанию трех офицеров, которыми я начал командовать! Мне при этой мысли даже как-то неловко стало…

На вершине холма мы нашли настоящую крепость с бойницами. Правда, крепость эта была построена природой, но природа, как известно, всегда была лучшим в мире архитектором. Не случайно современные архитекторы пытаются использовать то, что создано природой, как, например, принцип строительства пчелиных сот. Я слышал где-то, что здания, стены которых построены по этому принципу, являются самыми надежными и крепкими и не разрушаются даже при мощных землетрясениях.

Правда, бойницы в стенах нашей природной крепости такой величины, что в них можно было бы верхом въехать, тем не менее позиция эта была удобна для обороны гораздо более, чем любая другая на ближайших холмах, которые нам удалось посетить. А мы немало их пересекли только за один минувший вечер.

— Сколько у нас до рассвета? — спросил дядя Вася.

— Меньше часа, — ответил я, глянув не на трубку с циферблатом, а на небо. Время определять я умел и без часов. Тем более такое расплывчатое во временном понятии явление, как рассвет. Его определить невозможно. Можно определить восход солнца, но рассвет начинается задолго до него, и начинается незаметно, вкрадчиво.