можно найти в изобилии услуг, предоставляемых отраслями, в которых требуется «приятная», привлекательная внешность: администраторы ресторанов, стюардессы, представители по связям с общественностью и т. д. — все они должны иметь привлекательный внешний вид или то, что Кэтрин Хаким спорно охарактеризовала как «эротический капитал»299. В этом смысле сексуальность относится к сфере нематериального труда300 и представляет собой совокупность неосязаемых навыков и умений, которые субъекты применяют в процессе работы и которые в отдельных случаях даже определяют рабочую должность. По словам Эшли Мирс: «Все чаще компании ищут сотрудников, обладающих правильной внешностью»301. Важность привлекательности в рабочей обстановке порождает управление собственной личностью, подобное формам самопродвижения (то есть осознанное позиционирование себя как обладателя уникального набора навыков и привлекательности). Действительно, «самопродвижение можно рассматривать как форму эмоционального, нематериального труда, который индивиды целенаправленно осуществляют для привлечения внимания, создания репутации и, возможно, получения прибыли»302.

Вторым способом создания ценности для сексуальных субъектов являются визуальные (медийные) индустрии, в которых секс и сексуальность потребляются в качестве образа в рекламе, кино или на телевидении вплоть до индустрии порнографии. Если до 1950-х годов кинематограф откровенно демонстрировал женские тела с помощью модной одежды, которая обнажала или скрывала сексуальные части тела, то после 1960-х годов нагота и сексуальность стали привычными чертами кинематографа, а позже и телевидения. Процент женщин в откровенной одежде был значительно выше, чем процент мужчин. «К 1999 году более двух третей вечерних телепередач имели сексуальное содержание, что на 12 процентов больше, чем в предыдущем году. Характерной особенностью секса в 1990-е годы была его вездесущность»303..

Следовательно, мы можем сказать, что объемы потребления образа привлекательного и сексуального тела значительно увеличились в течение ХХ века, повысив доходы различных визуальных индустрий, которые обнажают женщин, однако в подавляющем большинстве принадлежат мужчинам и находятся под их управлением304. Как пишет обозреватель The New York Times Морин Дауд:

«Несмотря на то что женщины составляют половину покупателей билетов в кинотеатры, только 4 % из 100 самых кассовых фильмов за последнее десятилетие были сняты женщинами. Женщины составляют 11 % писателей, 3 % кинематографистов, 19 % продюсеров и 14 % редакторов»305.

Порнография, самым откровенным образом превратившая женское тело в товар, является преимущественно мужской индустрией, как с точки зрения производства, так и с точки зрения потребления306. Как утверждают Хизер Рапп и Ким Уоллен, «порнографические журналы и видео, предназначенные для мужчин, — это многомиллиардная индустрия, в то время как аналогичные продукты, предназначенные для женщин, найти довольно трудно. Согласно имеющимся оценкам, из 40 миллионов взрослых, ежегодно посещающих порнографические сайты, 72 % мужчин, и только 28 % женщин»307. Порноиндустрия лишь усиливает то, что прямо или косвенно присутствует в других областях, а именно — потребительское восприятие сексуального женского тела как визуального товара, предназначенного для мужских глаз (многие сексуальные акты заключаются в эротическом насилии над женщиной).

Как только тело превращается в визуальную единицу, готовую к сексуальному потреблению, оно также может быть преобразовано в третью форму экономической ценности, формируемой в результате оценки сексуального тела с точки зрения эффективности его функционирования и компетенции. Эта компетенция, включающая в себя способность «достигать оргазма», «находить тайные эрогенные зоны» женщины, «выполнять фелляцию», широко пропагандируется и продается различными экономическими сегментами: литературой самопомощи, психологическим консультированием и терапией, фармацевтической промышленностью308, индустрией секс-игрушек, проституцией и эскорт-услугами (в которых все чаще принимают участие женщины разных социальных классов). Все это вместе взятое обеспечивает производство и оборот в сотни миллиардов долларов309.

Четвертая форма оценки тела в процессе его сексуализации совершается благодаря экономике репутации, созданной интернет-платформами и социальными сетями, ретранслируемыми технологией сотовых телефонов, которые широко распространяют фотографии привлекательных тел, и одетых, и обнаженных. Это распространение фотографий вписано в символическую экономику репутации310, которая может быть обращена в капитал на интернет-платформах благодаря спонсорству корпораций или рекламе311. Например, влоги, посвященные красоте, созданные женщинами, не работающими в индустрии красоты, могут быть использованы в качестве платформ для крупных компаний, таких как L’Oreal, для охвата женской аудитории с помощью обычных персонажей, не воспринимаемых частью индустрии312. Топ-модель, позирующая в Instagram или на других платформах, может получить несколько десятков тысяч долларов за один пост313.

Наконец, создание зрительного образа сексуальной индивидуальности может быть превращено в капитал на постоянно расширяющемся рынке краткосрочных или долгосрочных сексуальных взаимодействий, который также активизировался и стал формализованным с помощью интернет-технологий (см., например, сайты для sugar-daddies (сладких папиков), богатых покровителей, продвигающих мягкую форму проституции среднего класса под видом «подарков» или «проведения совместного досуга»). Сексуальный, романтический и супружеский рынок стирает различие между денежными и неденежными отношениями и принимает множество форм: случайный секс, мимолетные интрижки, краткосрочные или долгосрочные знакомства, совместное проживание или брак. Культивирование сексуальной привлекательности представляет собой форму самопродвижения на рынках, которые одновременно являются экономическими и сексуальными. Интернет-сайты знакомств, выступающие посредниками между «сладкими папиками» и «сладкими крошками», представляют собой яркий пример всевозрастающего навязывания сексуальным контактам рыночной формы, которое ставит женщин и мужчин в ситуации, когда непосредственная визуальная демонстрация и конкуренция регулируются механизмами спроса и предложения. Согласно описанию на сайте: Sugar Daddy for Me («Сладкий папик для меня») был запущен в 2004 году. Сайт предлагает обычную для сладкого папика атрибутику: молодых, красивых, амбициозных женщин, готовых угодить; богатых, заботливых, щедрых наставников, желающих холить и лелеять приглянувшуюся им особу314. На организованном рынке пользовательских профилей, видимых публике, женщины выставляют напоказ свои лица и тела и таким образом превращают их в образы, которые, в свою очередь, превращаются в предметы купли-продажи и даже в лоты аукциона315. Производители ценности (женщины) и ее потребители (мужчины) встречаются на социальном поле, которое принимает форму рынка. Подтвержденный роман Дональда Трампа с порнозвездой и его брак с бывшей моделью являются яркими примерами превращения эротического капитала в равноценный товар на различных социальных аренах, на двух разных визуальных рынках (порнография и модельный бизнес) и, кроме того, на сексуальном и супружеском рынках.

Итак, привлекательность и сексуальность женского тела являются равноценными товарами. Женские тела потребляют огромное количество товаров, предназначенных для формирования и улучшения внешнего вида, которые, в свою очередь, «инвестируются» в различные рынки для производства капитала. Денежное обращение на этих рынках поддерживается символической экономикой, которая превращает сексуальность и сексуальную привлекательность в атрибут женственности, в настоящий товар, изготовленный для визуального потребления. Видеоблог красоты на YouTube,