Фатьянов, Фатьянов… Этот человек необыкновенно жаден и труслив, а потому уязвим. Что, если позвонить ему и сказать: Геннадий Петрович, все в порядке! Ваш договор у нас в руках. Как договаривались, мы выкрали его из милиции. И теперь мы собираемся вручить его вашей жене…

Если бы в тот момент я знал, что убийца думал приблизительно так же! Если бы я умел просчитывать его ходы, как он мои!

– Уходим, – сказал я, подойдя к окну и с наслаждением вдыхая сырой свежий воздух. – Кажется, пошел дождь. – Больше здесь нечего делать.

– Я хочу заглянуть к себе, – ответила Ирэн.

– Не надо никуда заглядывать! – Я уже взобрался на подоконник, и медлительность Ирэн стала вызывать во мне чувство тревоги.

– Полминутки! – взмолилась Ирэн. – Когда мы еще сюда придем? А у меня в тумбочке косметика…

Пришлось мне вернуться. Я сел за стол, перебирая руками степлер, календарь, стопку отрывных листков и прикидывая, что из всего этого мне может пригодиться. Степлером, например, можно открывать пиво, а линейкой – бить мух… Ирэн, коль времени ей было отпущено мало, выбежала в совершенно темный коридор, и я успел подумать, как бы она не врезалась лбом в стену.

То, что потом случилось, стало началом стремительного и опасного пикирования, когда шансы на благополучный исход упали до ничтожного значения. Раздался оглушительный грохот металлического ведра, затем зазвенела какая-то посуда, потом на пол тяжело упало что-то из мебели, может быть, табурет. Я не смог представить, с какой скоростью должна была двигаться Ирэн, и какой массой обладать, чтобы наделать столько шума. За окном немедленно отозвался Байкал: он зарычал, а потом для острастки гавкнул.

– Ирэн! – зашипел я, вскакивая с кресла. – Ты с ума сошла? Что случилось?

– Здесь кто-то натянул леску, – жалким голосом отозвалась она. – И ведро почему-то стояло на столе… Я ушибла ногу…

Я хотел пойти к ней, как услышал за окнами голоса:

– …это внутри… Смотри, окно открыто! Там кто-то есть…

– Ах, черт! Здесь собака стоит на стреме…

– Да пристрели ее к едрене фене!

– Давай, полезай первый!

Сильный и яркий луч света влетел через оконный проем и уперся в сейф. Я, затаив дыхание, медленно опустился на пол и присел за столом. Световое пятно заскользило по стенам, прыгнуло в пустоту распахнутой двери, затем пробежало по полу и прилипло к моему столу. Я замер, боясь пошевелиться. Тень от кресла заползла на мою руку… Луч снова переместился к дверному проему. Я осторожно выглянул из-за стола. Оконный проем заполняла фигура милиционера.

– Кто здесь?! – рявкнул он.

Я молил бога, чтобы Ирэн ничем не выдала себя. Хотя это уже не имело принципиального значения. Мы попались. Сейчас оба милиционера заберутся в кабинет, включат свет и найдут нас, дурачков, под столами. Что я мог сделать? Схватить стул и швырнуть им в милиционера, чтобы получить в ответ автоматную очередь?

Из-за какой-то нелепости, из-за непослушания Ирэн, мы попались, словно мыши в мышеловку. И все то, что успели сделать за сегодняшний день, уходило коту под хвост. Вряд ли наши выводы заинтересуют следователя, который расследует убийство. Сейчас нас с Ирэн арестуют, разлучат, раскидают по разным камерам, где мы будем лежать на нарах, смотреть в серый потолок и вспоминать, как сидели на лавочке в сумрачном сквере и Ирэн поила меня шампанским с ладоней…

Милиционер пригнулся, вошел в оконный проем и остановился на подоконнике. Он был так близко от меня, что я уловил запах табака, идущий от него. Клацнули карабины на ремне автомата – милиционер взял оружие на изготовку. Когда он включит в кабинете свет, я сразу встану. Унизительно сидеть под столом и ждать, когда он меня увидит. Подойду к нему, протяну руки и скажу: «Я тот самый Вацура, которого вы разыскиваете. Мне были нужны деньги, потому я сюда забрался…» Может, они не заметят Ирэн.

И вдруг я услышал шаги в коридоре. Ирэн, словно привидение, материализовалась из темноты и остановилась в дверях. Она сделала то, что собирался сделать я! Но кто разрешил?! Черт подери эту непредсказуемую пацанку! Ну, инспектор по чистоте, я тебе устрою выволочку за инициативу! Мы с тобой поговорим, выскочка, когда выйдем на волю!

– Это я на ведро налетела, – произнесла Ирэн усталым и равнодушным голосом.

– Стоять на месте и не шевелиться! – крикнул милиционер, нацелив на Ирэн ствол автомата и луч фонарика. Теперь Ирэн напоминала актрису, стоящую на темной сцене под струей от софита. Милиционер спрыгнул с подоконника и стал приближаться к Ирэн, словно поклонник ее таланта, только в его руке вместо цветов был «калаш».

– Ну, что там? – донесся с улицы голос. – Нашел кого-нибудь?

– Лезь сюда! – крикнул милиционер, боясь обернуться. Тоненькая девушка выглядела настолько безобидной и покорной, что это его насторожило. Он стал шарить ладонью по стене. Раздался щелчок выключателя, и в кабинете вспыхнул свет. Я продолжал стоять на коленях, подпирая темечком крышку стола и глядя на милиционера через узкую нишу для клавиатуры. Никакой спасительной мысли не приходило мне в голову. Мы с Ирэн ничего не смогли бы сделать против двух вооруженных людей. Оставалось отдать себя судьбе и позволить ментам привезти нас в отделение. А что будет потом – предположить невозможно. Только в одном я был уверен: будет плохо, очень плохо.

Ирэн стояла в дверном проеме, безвольно опустив руки и чуть согнув ногу в колене. Голова чуть склонена набок, плечи так расслаблены, что тонкая бретелька вот-вот спадет. Но какой у нее взгляд! Вовсе не затравленный, не запуганный. Мне увиделось в нем глубинное спокойствие, какое сопутствует человеку, совершенно уверенному в правоте своего поступка. И в то же время Ирэн казалась мне настолько беззащитной, что у меня даже дыхание в горле застопорилось от жалости к ней. Между нами словно чугунная решетка опустилась. Только что мы были вместе, только что она целовала меня, и я еще чувствовал сладко-виноградный вкус ее губ и аромат губной помады, но мир уже был другим, он перевернулся, раскололся, все вокруг изменилось полярно. Ирэн была уже недосягаема. Она уже принадлежала незнакомым, пахнущим табаком мужикам в милицейской форме. Пыхтя и гребя автоматом, в окно с трудом пролезал второй детина. А первый милиционер, догадавшись, что под узким и коротким платьем девушки вряд ли можно утаить гранатомет или автомат, осмелел и повеселел.

– Какая цаца! – пропел он, сдвигая фуражку на бритый затылок. – И что мы здесь делаем?

– Я пришла к себе на работу, – невозмутимо ответила Ирэн.

– Молодец. А что, по-вашему, я здесь делаю?

– Не знаю, – ответила Ирэн. – Может, мне позвонить в милицию?

– Ха-ха-ха! – громко рассмеялся милиционер. – Молодец! Понимаю юмор!

Второй милиционер был жестче, скупее на слова и шутки. Он спрыгнул на пол, отчего вся контора задрожала как при девятибалльном землетрясении и, задевая автоматом стол и стулья, подошел к Ирэн.