Тогда же, в 1906 г., прекратило свое существование Секретное отделение дипломатической агентуры Департамента полиции. Летом 1906 г. в английской печати появились сообщения о существовании специального подразделения Департамента полиции. Вспоминая об этом, М. С. Комиссаров 4 мая 1917 г. давал такие показания председателю Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства: «В конце концов, в 1906 г. кто-то, видимо, нас продал, потому что английский посол — тогда был, кажется, Бенкендорф — получил запрос о том, что в Петрограде работает бюро, которое контролирует и хозяйничает во всех посольствах. Между прочим, называли и мою фамилию. В силу этого бюро было раскассировано». Перехваченные шифры были переданы в российское Министерство иностранных дел. Секретный архив, как было положено по инструкции, был частично уничтожен, а частично передан для практического использования в Министерство внутренних дел. В сентябре М. С. Комиссаров был командирован в охранное отделение, а несколько позже занял должность помощника начальника Петербургского охранного отделения. Здесь ему также пришлось вплотную столкнуться с очередным «подарком» Акаси, Зиллиакуса и русских революционеров.

Шел 1907 г. Внутренняя ситуация в России постепенно стабилизировалась, революционные выступления заканчивались, и в этом была определенная заслуга русской тайной полиции. Однако террористические акты оставались и были направлены в первую очередь на высших чиновников из числа представителей правоохранительных органов и судебного ведомства. После разгрома Департаментом полиции объединенной Боевой организации партии эсеров убийства видных представителей царской администрации продолжал осуществлять Летучий боевой отряд Северной области. Он заявил о себе 13 августа 1906 г. Во главе отряда стоял латыш Карл Трауберг, о котором Аргунов писал: «Скромная фигура Карла Трауберга, выросшая к славному концу своей жизни в самую крупную фигуру руководителя террористической борьбы за последнее время». Поэтому не случайно в историю Первой российской революции Летучий боевой отряд Северной области вошел под названием «отряд Карла». Отряд состоял из идеалистически настроенных фанатиков, в среде которых господствовал принцип коллективного принятия решений. Основные вопросы решались на коллективном собрании. Так, они планировали осуществить убийство дяди царя, Николая Николаевича Романова, министра внутренних дел П. А. Столыпина, министра юстиции И. Щегловитова, петербургского градоначальника Д. Драчевского и начальника Главного тюремного управления А. Максимовского, а также произвести взрыв во время заседания Государственного Совета в Мариинском дворце. Костяк отряда составляли высокообразованные молодые люди — А. Распутина, Л. Стуре, Е. Рогозникова, В. Лебединцев, С. Баранов.

Так, основную роль в террористическом акте против Главного тюремного управления Максимовского сыграла Евлампия Рогозникова. Она обучалась в Петербургской консерватории по классу рояля, а затем перешла в класс пения. У нее был прекрасный голос, и все прочили ей блестящее будущее певицы. Однако она выбрала другой путь. В 1906 г. Рогозникова была арестована за хранение бомбы, которой намеревалась взорвать здание охранного отделения. В тюрьме она удачно имитировала сумасшедшую и была переведена в психиатрическую больницу, из которой при помощи больных совершила фантастический побег.

Друзья помогли ей перебраться в Финляндию и предложили переехать в Милан, для того чтобы в Италии продолжать учиться пению. Однако она решительно отказалась и предложила свои услуги на поприще террора. На совещании в Финляндии был разработан план масштабного террористического акта в столице Российской империи, в котором Рогозниковой предстояло играть главную роль. Он включал три действия. Во время первого она должна была убить начальника Главного тюремного управления А. Максимовского и по плану тут же выбросить револьвер из окна. Это был сигнал, что покушение удалось. Группа боевиков должна была занять места у квартир министра юстиции Щегловитова, Петербургского градоначальника Драчевского и вице-директора Департамента полиции генерала Курлова, так как не было сомнений в том, что они сразу же выедут на место преступления. Третьим действием предполагалось взорвать здание охранного отделения на Фонтанке, д. 16, куда для личного обыска, по расчетам террористов, должна быть доставлена Рогозникова. В случае неудачи предполагалось взорвать дом, где размещалось Главное тюремное управление. Террористов не останавливало даже наличие в здании частных квартир и неизбежность большого числа невинных жертв.

В понедельник 15 октября 1907 г. в 2 часа дня Рогозникова вошла в здание, где размещалось Главное тюремное управление. По словам сотрудников управления и посетителей, она не вызывала никаких подозрений. Вела себя очень спокойно, кокетничала и непринужденно разговаривала. Правда, многих удивил сильный запах духов, от которых становилось нехорошо и у некоторых присутствующих в приемной начала болеть и кружиться голова.

Когда Максимовский принял ее, Рогозникова подошла к нему и в упор выстрелила в сонную артерию. От тяжелого ранения Максимовский скончался в больнице, не приходя в сознание. Сразу после выстрела террористка бросилась к окну в большой приемной, чтобы выбросить в окно револьвер. Это был условный сигнал, что первое действие закончилось удачно и можно начинать второе. Однако Рогозникова была остановлена посетителями и чиновниками тюремного ведомства. У нее был отобран револьвер, а из кармана изъят еще один, с полной обоймой.

Она была совершенно спокойна и даже, смеясь, говорила: «Не бойтесь, милые, вы маленькие исполнители, вас я не трону». Однако, когда ее попытались обыскать жены служителей, она закричала: «Осторожнее! Вы взорвете себя! Пожалейте живущих здесь». Стало ясно, что террористка вся обвешана динамитом, который может взорваться при неосторожном обращении. По приказу вице-директора Департамента полиции генерала Курлова был вызван помощник начальника охранного отделения М. С. Комиссаров. В прошлом офицер-артиллерист, он хорошо знал подрывное дело. Увидев его, Рогозникова утратила свою веселую невозмутимость и попыталась протестовать против личного обыска Комиссаровым. Она начала настаивать, чтобы личный обыск был произведен в охранном отделении женщинами. По воспоминаниям Курлова, «Комиссаров предупредил державших ее городовых, что при осмотре может последовать взрыв, и спросил, готовы ли они ему помочь. Городовые без колебания согласились. Рогозникова была положена на пол, и они держали ее руки и ноги».

Комисаров блестяще провел самый опасный в своей жизни обыск. Террористка была просто начинена взрывчаткой. В протоколе обыска, который был тут же составлен, говорилось следующее: «По снятии кофты, лифа и корсета на ней оказался бюстгальтер величиной от шеи до талии, причем спереди представлял из себя мешок из двусторонней плотной клеенки, который был набит по всей площади груди 13 фунтами экстрадинамита. Посередине груди был помещен детонатор, от которого отходил черный шнурок, настолько длинный, что охватывал талию на корсете с лифом и наружную кофту. Взрывчатка начала разлагаться, и поэтому в приемной Главного тюремного управления стоял запах крепких духов, от которого у многих болела голова».

В записке, отправленной на волю из охранного отделения, Рогозникова так объясняла неудачу террористического акта. «Снаряд взорвать не могла, когда была возможность, потому что погибла бы совершенно непричастная публика. Когда же слетелось воронье, ничего сделать не могла. Я берегла снаряд для них и напугала их с целью, чтобы не трогали шнурка, который я могла достать зубами (меня за руки все время крепко держали). Но когда нужно было, сбили меня, и, как я ни билась, меня крепко держали. Передайте — все, что могла, сделала, и не удалось. Вот единственное, что больно». На следствии и суде она держалась героически, отказалась от подписи протокола, от защиты и от последнего слова. 17 октября 1907 г. Рогозникова была казнена.