Чем выше Ярвин поднимался по склону, тем отчетливее видел и чувствовал дым. А вот следов дикарей не заметил. Шатры, кучно расставленные на склоне, смотрели острыми вершинами в небо и крепко держались на земле. Ни один не покосился. И среди них изредка мелькали женские силуэты. Люди занимались обычными делами: кто-то нес воду, другие собирали хворост. Все быстро, как они и привыкли. Их стоянки всегда были наполнены неуловимым движением.

Все казалось слишком спокойным, но в груди давило сильнее. Ярвин еще раз оглядел шатры – тихо.

Стало оживленнее только у ворот замка, но снова не было видно ни одного дикаря. Не размениваясь на приветствия, Ярвин проскочил в ворота. Копыта коня застучали по брусчатке, в стороны разбежались люди. На их лицах читались удивление и испуг. Звуки резко смолкли, когда лошади остановились.

Рычание застряло в горле Ярвина.

Посреди замкового двора лежал мертвый дракон и нещадно чадил! И ради этого он загнал лошадей? Ради трупа с чешуей?

Ярвин соскочил на землю и пошел прямиком к туше, валявшейся во дворе. Еще два дня назад дым прекратился. Они даже решили разрубить позже его на куски, чтобы освободить двор. Но теперь все началось снова. Рядом с телом ящера от жара дрожал воздух. У самой чешуи он будто сгустился, и Ярвин, выругавшись, отступил. Слишком жарко. А потом вдруг ощутил, как внутри перестает давить. Как будто хранители довели его до места и оставили. Здесь, по их мнению, таилась опасность. Только вот жаль, они не сказали, какая именно.

– Давно это с ним? – спросил Ярвин, оборачиваясь к замершим людям.

Сначала все просто на него смотрели, а потом неожиданно вперед вышла Варна и попросила повторить вопрос на ресляндском. Она же и ответила:

– Со вчерашнего вечера. Я взяла на себя смелость и приказала людям не приближаться ко двору, попросила всех, кто здесь любил сидеть, уйти в другое место. – Женщина стояла прямо, но ее выдавал опасливый взгляд, который она бросала на мертвого дракона. Она очень боялась. – Неизвестно, что случится потом и почему он опять начал дымиться.

Неизвестно. Это Ярвину тоже не нравилось. Хранители не могли над ним просто подшутить, они точно чего-то опасались. При беглом взгляде все было как всегда. Во дворе замка его воины построили навесы, поставили лавки и даже восстановили часть большого настила. Если бы не дракон, то совсем скоро двор бы ожил. В нем было бы место конюхам, воинам и площадка для показательных или учебных боев.

Ярвин снова вернулся взглядом к настилу и пробежал дальше, к навесам. Дерево! Кругом все из дерева. Если дракон останется таким же горячим, будет пожар.

– Гундриг, возьми пару людей и сними навесы. Варна, прикажи людям со стены принести сюда песок и воду. Все это нужно расставить по двору. – Ярвин обернулся к Эйслинг. – Понимаю, что странный вопрос, но ты не знаешь, почему он дымится?

Принцесса пожала плечами, а потом быстро сказала:

– О драконах мало известно… Но, например, огненные птицы фениксы могли возрождаться из пепла.

Ярвин медленно повернулся к дракону и посмотрел на него совершенно по-новому. Небрежно сложенные крылья и мощные лапы с длинными когтями пугали, а еще Ярвин припомнил, что шкура у дракона непробиваемая. В общем, если он возродится, то им конец.

Но быть того не может, чтобы совсем мертвый вдруг стал живым! Такое только в сказках случается.

Все молчали, ни у кого так и не нашлось других вариантов.

– О-хо-хо, – тихо вздохнул Гундриг. – Хочешь, принесу выпить?

Непроизвольно воины, стоящие вокруг, кивнули.

– Дракон не феникс, – только и сказал Ярвин, потом достал меч и рубанул по шее ящера. Его обдало жаром, и оттого, что он близко подошел к телу дракона, рубаха задымилась. Пришлось сразу отступать. Но зато все увидели, что ящер не шелохнулся, а значит, хотя бы сейчас он мертв.

Только вот в груди опять появилась тяжесть. Ярвину пришлось приложить немало сил, чтобы сохранить лицо. Он мог убеждать себя, что дело в мертвом драконе. Но при виде туши оставалась только одна мысль – о возрождении ящера.

Ярвин действовал быстро. Он разогнал лишних людей, отправил Эйслинг вместе с ее подругой в замок и приказал нести копья. Он нашпиговал тушу дракона железом под завязку. Его руки покрылись волдырями, а рубаха задымилась, но теперь он чуть-чуть успокоился.

Оставалось придумать, как быть, если дракон сначала станет пеплом, а только потом оживет. На всякий случай Ярвин расставил в окнах замка арбалетчиков, а во дворе дозорных. Но тяжесть из груди не уходила, и до самой поздней ночи он не знал покоя. Гонял людей, снова проверял все кругом, даже залез на кое-как восстановленную стену с северной стороны. И все равно беспокойство не оставляло. Он уже мечтал просто упасть в кровать и обнять жену, но все что-то делал и делал.

Именно Ярвин первым услышал лошадиный топот, потому что стоял у замковых ворот, которые как по волшебству закрылись на ночь. Он так напрягся, что даже распознал тяжелое конское дыхание.

– Стой! Кто идет? – крикнул воин со стены, а в ответ услышал брань.

– Гелат это! А ну, открой!

Ярвин узнал этот низкий голос и вместе с прибежавшими дозорными спустил запор. Сейчас не время строить из себя великого яргана. Гелат не стал бы так скакать, если бы не случилось страшное. В груди даже закололо от плохого предчувствия.

Если Хилн разрушен, то винить Ярвин может только себя. Нечего было бежать сломя голову, стоило проверить стены еще раз, а лучше остаться.

– Ярвин! – Гелат соскочил со взмыленного коня и бросился к нему. – Король.

– Что?

– В дне пути отсюда король Дайра. Он прислал человека к Корну… Скоро будет здесь.

Дайра в Хилборе…

Дышать будто стало чуть тяжелее, но Ярвин отмахнулся от этого, у него были проблемы посерьезнее.

Уна говорила, что обычно вассалы ездят к королю, а не наоборот. Либо Хитрый Лев хочет видеть дочь своими глазами, так же как и мертвого дракона, либо желает забрать Хилбор. Возможно, есть еще ворох других причин, но эти казались главными.

Ярвин медленно выдохнул. Тяжесть в груди будто уменьшилась, но легче не стало.

Неспроста это. По всему выходило, что король выехал из столицы сразу, как узнал о браке Ярвина и Эйслинг… Такие быстрые сборы для ресляндцев что-то невероятное.

Вдруг сердце отпустило. Вот именно сейчас из груди совсем ушла тяжесть. Тело стало внезапно легким, и Ярвин понял, что не дышал так свободно с момента обретения барсов. И это оказалось еще хуже, чем внезапная тяжесть, которая преследовала последний день.

Ярвин не пришел ночью. Если бы такое случилось раньше, она, наверное, только бы облегченно выдохнула. Но сейчас хмуро смотрела в окно с открытыми ставнями и ждала, когда во дворе мелькнет силуэт мужа.