— Боровиков, — безнадежно отозвался Рокотов.

— Нет, он только щеки надувает.

— Тогда люди Ивана Ивановича.

— Вот это уже ближе к истине.

— И у вас нет возможности схватить их за руку?

— Формально — никаких, после думских решений, продвинутых стараниями Касьяна Михайловича. Ну хорошо — мы схватим их неформально. Они затаятся и сочинят что-нибудь другое…

— До чего же просто решались раньше споры хозяйствующих субъектов, — мечтательно проговорил Влад. — Дюжина гоблинов, всех рылами в землю… Опечатать помещение. Маленький митинг в защиту — и все, плюс полминуты телеэфира.

— Да, было проще. Но и субъекты вымахали будь здоров…

Теперь, выговорившись, налил себе и генерал.

— Значит… ну да, — кивнул себе Рокотов. — Бурить они будут, а вот добывать ничего не будут. Там просто нечего добывать. Напротив — кое-что закачают. Боровикова обманули алмазами так же, как он обманывает ими всех остальных.

— Угу, — кивнул Ясеневский. — Закачают. Жидкую взрывчатку, например.

— И повсюду их люди.

— Или купленные ими люди. Теперь тебе ясно, где искать Коротаева? Если его сочли целесообразным оставить в живых.

— Яснее некуда. Если еще есть смысл этим заниматься. — Тон Рокотова делался безнадежнее с каждым словом. — Вы говорили о привычке террористов приурочивать такие вещи к массовым событиям. Хотя в данном случае я не вижу смысла… но все же. Что у нас на повестке дня?

Генерал пожал плечами:

— Ничего экстраординарного. Открытие памятника. Саммит глав правительств СНГ Показательное выступление «Русских богатырей»…

— Летчики, что ли?

— Летчики, да. Знаменитые. Распыляют краску-триколор, изображая российский флаг, выделывают пируэты и пугают мирных горожан ревом своих двигателей…

— Так, — кивнул Рокотов. — Еще.

— Визит представителя Ватикана в Александро-Невскую лавру…

Рокотов поморщился:

— Зоопарк, часом, новый не собираются открыть?

— В протоколе не значится.

— И на том спасибо. Ну а если…

И Влад увидел, как генерал, у которого, видимо, собственных мыслей уже оставалось немного, напрягся, подался вперед.

— Ну?..

— У Ивана Ивановича есть враг. Иван Никифорович. Что, если нам задействовать силы противника? Если негодяй решил утопить город и кривляется в Думе с куклой, надетой на руку, то не может ли Иван Никифорович предпринять адекватные ответные меры?

Вздох Ясеневского сотряс рокотовские апартаменты:

— Он старается.

— Вы вышли на него?

— Вышли-вышли.

— Поставили в известность?

— Даже с лихвой.

— И что? Чем он может ответить? Разрушением Москвы — просто так, в отместку?

Взгляд Ясеневского затуманился:

— Это не так сложно… Это даже гораздо проще… Но в этом нет смысла.

— И все-таки? — не отставал Рокотов. — Разве Иван Никифорович не настолько могуч, что не в состоянии заморозить это дьявольское бурение?

— Выходит, что не настолько. — Генерал-лейтенант Ясеневский развел руками. — Видишь ли, Рокотов, дело в том, что Иван Никифорович — это я.

* * *

До этого Влад стоял, но теперь рухнул в кресло:

— Вы??

— Ну не совсем я. Мне по должности не положено хозяйствовать. Хозяйствует мой зять, имевший когда-то некоторое отношение к геологоразведке. Я вхож к губернатору, я сделал для него все, что мог. Но Иван Иванович пошел конем… или слоном, а скорее — ладьей. Метет все, что попадется…

Мести могли и слон, и еще лучше — ферзь, но Ясеневский почему-то воображал себе в качестве наиболее разрушительной силы ладью.

Не то из-за некоторого внешнего сходства, не то он просто не умел играть в шахматы.

— Тогда, может быть, ради спасения города ваг зять пойдет на попятную, уступит…

— Поздно уже. Да и за фамилию обидно…

Рокотов схватился за голову. Вот-вот погибнут миллионы людей, а этому обидно за фамилию! На какой-то миг ему показалось, что новый патрон ничуть не лучше прежнего… оставленного покоиться с миром в Литве…

— Теперь я понимаю, почему вы выбрали меня, — с горечью произнес Рокотов. — Я — расходный материал, пушечное мясо. Я постоянно оказываюсь там, где не действуют никакие законы, а гибель практически неминуема. Снова втемную, снова супротив законов и норм…

Генерал Ясеневский угрюмо молчал.

— Я прошу тебя, — сказал он наконец.

Он мог бы и приказать. Он, черт возьми, имел к этому все основания.

— Да понял я, — отмахнулся Рокотов.

— Ведь о городе речь.

— Ясно, ясно.

— Любая помощь, — пообещал Ясеневский. — Любое прикрытие. Люди. Техника.

— Вы же пришли ко мне именно потому, что я сам себе и человек, и техника. Вы не хотели использовать людей и технику. Потому что я — специалист по единоличной ликвидации крупных бандформирований.

Генерал снова промолчал. Потом осмелился заговорить:

— Послушай, Рокотов. Как ли дико это звучит — Бог с ним, с городом. К черту блаженного думца с его Петром и алмазами. Подумай о трех отдельно взятых людях.

«Черт, — подумал Влад, — Марианна. Неужели они снова добрались до нее?»

Но нет, имени Марианны не прозвучало, а уже за одно это Рокотов готов был расцеловать Ясеневского в обе мясистые щеки.

— Первые двое — заложники. Сестра и водитель «скорой». Вряд ли они еще живы, вынужден предупредить.

— Понятно. Третий?

— Ты сам знаешь.

Влад прикрыл глаза:

— Коротаев?

— Коротаев. Ты его личный враг. Он жизнь положит, но доберется до тебя…

— Это верно… И жизнь положит, и до меня доберется. Одновременно… Ну а как мы поступим с Иваном Ивановичем, которого вы упорно не называете, с Касьяном Михайловичем и прочими действующими лицами драмы?

Ясеневский хрюкнул:

— На твое усмотрение. По обстоятельствам.

Подумав, он назвал Рокотову истинное имя Ивана Ивановича.

— Однако, — покачал тот головой.

— Вот тебе и однако, — пробурчал генерал.

Рокотов посидел, держась за виски.

— Вернемся к тому, с чего начали, — предложил он в копне концов. — Шныга говорил о каких-то баках.

Ясеневский выглядел сильно уставшим и постаревшим лет на десять.