После просьбы Кимуры не разглашать имени Яманэ шла фраза: «Ниже письмо от Яманэ»; на этом внезапно текст прерывался. На следующем листе бумаги тянулись неумело написанные иероглифы, явно принадлежавшие перу другого человека.

Закончив читать письмо, Акуцу невольно прыснул от смеха. Такая первоклассная информация, которую он не смог получить, несмотря на колоссальные усилия, в один прекрасный день была просто доставлена в бандероли. Журналистское расследование всё-таки непредсказуемая вещь.

Вдруг в голову ему пришла одна мысль.

Акуцу быстро собрал диск, письмо и тетрадь и, бросив: «Я наверх», убежал. Перепрыгивая через ступеньку, он мгновенно взбежал по лестнице, по которой обычно поднимался в полном унынии. Взлетев наверх, позвал: «Тории-сан!». Он привлёк внимание не только журналистов из отдела городских новостей, но и из других отделов, поскольку всем было ужасно интересно, кому же понадобился редактор отдела происшествий.

Подойдя к Тории, Акуцу на мгновение восстановил дыхание и поднял над головой футляр с диском.

— Это запись переговоров по радиосвязи.

— Чьих?

Собрались не только присутствовавшие на недавнем совещании, но и журналисты, оказавшиеся поблизости. Со словами «из дома в Нагое, где я собирал сведения», Акуцу передал письмо. Быстро пробежав глазами текст и прочитав признание Яманэ, Тории нахмурился.

— Включи-ка.

Акуцу вставил диск в стоящий перед Тории компьютер и прибавил звук Письмо Кимуры репортёры по очереди передавали из рук в руки.

«Этот разговор состоялся 4 ноября 1984 года».

Когда послышался искусственный голос, вокруг собрались также репортёры из экономического и спортивного отделов. В образовавшейся тишине раздался треск.

«Меня слышно? Усивака-мару, это Тэн-мару».

«Да. Прекрасно слышно. Тэн-мару, это Усивака-мару».

«По поводу того копировального центра: можно раскрыть место? Приём».

«Копировальный центр в Киото? Приём».

«Рядом с Университетом Киото. Приём».

«Там самообслуживание? Приём».

«Да. Сотрудники центра работать не хотят, мы перехитрили их. Приём».

«(Смех.) Делайте, как считаете нужным. Приём».

В этом месте опять пошли помехи. Тэн-мару говорил на кансайском диалекте, Усивака-мару — на литературном языке. Согласно письму Яманэ, Тэн-мару — это Канэда Тэцудзи. Репортёры зашушукались.

«Как покупка „Хоуп“? Усивака-мару, это Тэн-мару. Приём».

«Подождём с предварительной продажей. Будем покупать по самой низкой цене. Если постараемся, уже скоро встанем на ноги. Приём».

«Понятно. С капиталом всё в порядке? Приём».

«Опять попробую попросить. Приём».

«Я слышал, что Ю-сан в плохом расположении духа. Приём».

«От кого информация? Приём».

Опять пошли помехи.

Когда всплыло название «Хоуп», репортёры ещё больше зашумели. Как ни странно, чувство настороженности ослабло, и волнение по поводу того, что, возможно, это разговор между преступниками, замешанными в деле «Гин-Ман», закружило в водовороте отдел городских новостей.

«У Хансин-то не вышло ничего. Приём».

«Хорошо всё закончилось. В следующем году будет Усивака-мару. Приём».

«(Смех) Победят? Приём».

«Они лучшие в Японии. Приём».

Среди внимательно слушавших репортёров отдела городских новостей тоже послышался смех. Под Усивака-мару, которого упоминает Тэн-мару, видимо, имелся в виду ставший с сезона 1985 года тренером Ёсида Ёсио, который, будучи ещё действующим игроком, имел прозвище «Усивака-мару».[104] На самом деле в сезоне 1985 года «Хансин тайгерс»[105] впервые за 21 год одержали победу. Это «пророчество» и заставило кансайских репортёров засмеяться.

Дальше Усивака-мару сообщал о том, что пойдёт смотреть на коалу, которую впервые привезли в Японию, о том, что ему доводилось выпивать с Миурой Кадзуёси, который попал в водоворот после того, как в еженедельнике «Сюкан бунсюн» была опубликована серия материалов под названием «Сомнительная пуля».[106] Тэн-мару полушутя перебивал его.