– Дорогие вещи, – прокомментировал Энтони, перебирая блестящие безделушки.

– Но медальон с ними перепутать трудно, – напомнила Элеонора. – А если бы вор искал ценные украшения, вряд ли удовлетворился бы простеньким медальоном.

– А вдруг вор просто взял его в руку, а когда вы проснулись, так и убежал вместе с ним? – высказал версию Энтони.

– Вполне возможно. – Элеонора еще раз тщательно осмотрела сейф. – Конечно, вор мог решить, что все самое дорогое я храню в спальне, однако с чего он решил, будто я возьму с собой такие вещи в деревню, да еще и на два дня?

– Если наш вор не совсем обделен умом, придется признать, что ему нужно нечто другое, – согласился Энтони.

Элеонора кивнула и начала убирать украшения обратно в мягкие бархатные футляры. Элеонора положила все на место, и они с Энтони поднялись к ней в спальню.

Когда они зашли, оба невольно обратили взгляды на широкую кровать. Казалось, даже просто находиться здесь с Энтони неприлично. Элеонора вспомнила, что произошло в прошлый раз, когда он побывал в ее спальне, и тут же покраснела.

– Я тут все несколько раз обыскала, – поспешно выпалила она, пытаясь скрыть смущение, и подвела Энтони к туалетному столику, где стояла шкатулка с драгоценностями. – Но коль скоро нашего грабителя оба раза интересовали именно эти вещи, давайте изучим их снова.

Достав все кулоны, серьги и броши, Элеонора разложила их на столешнице. Они с Энтони аккуратно осматривали предметы один за другим.

– Это на мне было в ту ночь, когда произошло первое ограбление, – пояснила Элеонора, взяв в руки черную брошь с мозаикой, которую Эдмунд подарил ей незадолго до смерти. – Знаете… Эдмунд положил ее мне на ладонь, сжал мои пальцы и сказал… – Элеонора задумалась, припоминая каждое слово в точности. – Эдмунд тогда вел себя довольно странно. Велел носить эту брошь ради него. Или беречь ради него – в общем, что-то в этом роде. Мне потом пришло в голову – а вдруг Эдмунд предчувствовал свою гибель? Или даже… покончил с собой?…

– Что?! – опешил Энтони. – Думаете, Эдмунд наложил на себя руки?

– Нет-нет! – с жаром возразила Элеонора, однако сама уловила в своем голосе сомнение и желание верить в обратное. – Несчастным он не казался. Наоборот, я ни разу до этого не видела Эдмунда в таком добром здравии, к тому же его опера готовилась к постановке. У него не было никаких причин. Однако, вручив мне подарок, Эдмунд сказал именно это, причем самым торжественным тоном. А когда он погиб в море, я вспомнила, как Эдмунд рассказывал мне о гибели Перси Шелли. Ему нравилась идея погребального костра, он видел в ней нечто… героическое. Вот я и подумала – а вдруг он нарочно искал смерти в море, чтобы уйти столь же величественно?

Элеонора подняла на Энтони исполненный муки взгляд. Он тут же взял ее за руку:

– Выбросите из головы. Эдмунд не мог так поступить. Он столько лет сражался за жизнь. И наконец добился больших успехов, здоровье его улучшилось…

Элеонора сжала руку Энтони, благодарная за то, что он успокоил ее.

– Спасибо. Я тоже так не думаю. Но как же тогда объяснить его слова?

– Возможно, Эдмунд просто хотел подчеркнуть важное значение этой броши. Предупредить вас, чтобы вы берегли ее. Должно быть, в ней есть нечто особенное?

– Вещь тонкой работы. Мозаика называется pietra dura, это итальянский метод складывания рисунка из крошечных камешков. На нее затрачено немало труда, однако ничего драгоценного в ней нет.

Элеонора провела пальцами по выложенному в камне цветку, потом по золотому ободку, обрамлявшему черный камень. Она перевернула брошь и посмотрела на обратную сторону.

И тут в первый раз заметила на ободке шов:

– Погодите-ка! Что это? – Элеонора поднесла брошь поближе к свече. И разглядела тонкую, не шире человеческого волоса, но вполне явственную линию. Она шла по закругленному краю броши, примерно в полудюйме от ее обратной стороны. – Видите?

Энтони кивнул и склонился над украшением вместе с ней. Элеонора кожей чувствовала его близость и то, как его волосы касаются ее волос. Ощущала теплое дыхание Энтони на своей щеке и слабый запах его одеколона. Вдруг Элеоноре стало трудно сосредоточиться на чем-то, кроме его присутствия. Она надеялась, что Энтони не заметит, как подрагивают ее пальцы.

– Как вы думаете, ее можно открыть? – спросил он.

Элеонора попыталась просунуть ноготь в узенькую щель, однако ничего не вышло. Зажав брошь двумя пальцами, она потянула за крышечку, а когда та не поддалась, попробовала повернуть.

И ахнула, когда у нее начало получаться.

– Смотрите!

Элеонора повернула еще раз, и задняя часть начала отделяться. Наконец ей удалось открыть брошь.

Внутри небольшого углубления в черном камне скрывался крошечный серебряный ключ.

– Ключ! – Энтони посмотрел на Элеонору. – Как думаете, от чего он?

– Есть одно предположение, – ответила она, аккуратно извлекая маленький предмет. – Пойдемте. Нужно кое-что проверить.

Элеонора провела его на первый этаж, в кабинет, открыла шкафчик и достала шкатулку из розового дерева, которую спрятала там несколько дней назад. Она нажала на боковую стенку, потянула, сдвинула фрагмент мозаики и показала Энтони миниатюрную замочную скважину.

– Здесь потайное отделение, – пояснила она.

– Какое отделение? Что это за шкатулка? Она Эдмунду принадлежала?

Элеонора кивнула:

– В ней он носил письменные принадлежности. Всюду брал с собой, из дому без нее не выходил.

Элеонора наклонилась и аккуратно вставила ключик в замочную скважину. Предположение подтвердилось – когда Элеонора повернула его, раздался тихий щелчок, и узкий ящичек чуть выехал вперед. Элеонора потянула его на себя и выдвинула полностью.

Внутри обнаружились несколько рукописных листов с нотами – почерк Эдмунда. Сверху было надписано по-английски «Неаполитанская соната».

– Вы о ней знали? – спросил Энтони, бросив взгляд на Элеонору.

Та покачала головой. От волнения у нее перехватило дыхание.

– Нет. В первый раз вижу. Должно быть, он начал писать новое произведение. Но зачем так тщательно его скрывал?

С осторожностью и почтительностью Элеонора взяла нотные листы в руки.

– Видимо, это именно то, что нужно вору. Ему было известно, что ключ спрятан в каком-то из моих украшений. Наверное, и медальон взял, потому что решил – ключ внутри.

– Тогда почему бы просто не выкрасть шкатулку? – произнес Энтони. – Даже если нет ключа, можно просто сломать ее.

– Пожалуй, вы правы. А вдруг вор не знал всех подробностей? Может, он не вполне представлял, что именно спрятано в моем украшении и что есть еще и шкатулка, которую открывает этот ключ. Все возможно. Но нет сомнений, среди моих драгоценностей вор искал именно брошь.