— Вы в Бога верите? — спросил Володя.

— Для меня мой муж — единственный Бог. А фотография его — как икона. Я каждое утро смотрю на нее и молюсь, чтобы у него было все хорошо. Верю, что моя молитва его сбережет. А вечером поцелую и под подушку спрячу.

— А под подушку зачем? Чтобы не украли?

— Чтобы ближе быть. Хотя бы во сне.

— А вы можете мне показать фотографию? — просто так, неизвестно зачем попросил Володя.

Старуха посомневалась, оценивающе на него посмотрела, потом вытащила фотографию и издалека показала.

— Ну, я так не вижу!

Но старуха не дала, держала снимок перед собой.

— Ну, дайте посмотреть! — Володя протянул руку и взял фотографию.

За письменным столом, повернувшись к фотографу вполоборота, сидел очень красивый парень. Темные волосы его были пострижены ежиком, брови нахмурены, будто парень был недоволен, что его отвлекли от интересного дела. Не очень юная уже особа сидела рядом с ним, благоговейно привалясь к его накачанному плечу. Узкое платье не скрывало отчетливо беременного живота. Личико женщины сияло счастьем. Володя не усомнился, что это была его нынешняя собеседница, хотя время сделало ее неузнаваемой. Однако лицо парня показалось Бурыкину смутно знакомым.

— Он артист? — просто так, из любопытства спросил он.

— Вот еще! — фыркнула старуха. — Скажете тоже, артист! Он человек известный. Политикой занимается. Заводы у него разные есть. Предприятия. Но он не в Москве живет. Приеду, говорит, скоро. Заберу вас с дочкой к себе.

— А-а-а, — кивнул Бурыкин и посмотрел на Альфию: правда или нет? Она стояла к окну боком, и свет падал на ее лицо, точь-в-точь как на лицо парня на фотографии. «Господи боже мой! — изумился Владимир. — Да ведь у них просто одно лицо! Аля похожа на этого человека, будто это она его дочь!»

Старуха протянула цепкую лапку и забрала фотографию. Альфия перехватила Володин взгляд и слегка покраснела. «Заметил или не заметил?» — напряженно думала она все время, пока Бурыкин продолжал беседу.

Минут через тридцать старуха сказала:

— Сколько сейчас времени? Может быть, хватит?

— Вы куда-то торопитесь? — поинтересовался Владимир.

— У меня сейчас передача по телевизору! Владимир Соловьев! — капризно заявила пациентка.

— Так вы политикой интересуетесь?

— А как же! И Познера всегда смотрю. И Михаила Веллера!

— Ну я, в общем-то, и не намерен задерживать вас.

Бурыкин встал и снова посмотрел на Альфию. Она уже пришла в себя и подошла к нему с улыбкой.

— Спасибо, Владимир Михайлович, что нашли время.

— Я, Альфия Ахадовна, для вас всегда на все готов. Как юный пионэр! — шутливо сказал Бурыкин, но Альфия увидела, что что-то его озаботило. Он взял ее под руку, и они вместе вышли в коридор.

— Обсудим? За чашкой чая? — Альфия сделала самые наивные глаза.

— Мне записать консультацию в истории болезни?

— Зачем? Я ведь просила тебя неофициально.

— Необязательно, так необязательно, — пропел Владимир Михайлович в ответ.

Однако во время обсуждения специфических тонкостей состояния Инны Игнатьевны он был не в меру задумчив и даже, пожалуй, скучен. А уходя, вдруг взял у Альфии предложенную ему в благодарность бутылку коньяка, чего раньше в таких ситуациях никогда, во всяком случае при ней, не делал. Такого она от него не ожидала.

Надо отвлечься. Как она ему ответила?

Таня встретила Давыдова уже спокойно, с улыбкой.

— Ты не поверишь, — сказала она, — но все прошлые дни ты почему-то представлялся мне рыцарем! В латах, с длинным мечом, в кружевном воротнике и в кожаных сапогах. — Она секунду помолчала и вдруг робко добавила: — Мне как будто кто-то говорит, что ты дан мне от Бога.

Она наклонила голову, как бы прислушиваясь к слышимому только ей разговору.

Виталий вспомнил, что Альфия велела ему разговаривать на приятные Тане темы.

— Что же в этом удивительного? Наверное, так и есть.

Она нерешительно высказалась:

— Я раньше не понимала, что это значит «от Бога». Думала, люди вкладывают в эти слова понятия о генах, о наследственности… Оказывается, нет. Им в голову кто-то вкладывает мысли. А кто? Я думаю, это и есть Бог.

Виталию захотелось ее поймать. Они и раньше ловили друг друга в своих разговорах. Это оттачивало ум. Сейчас он решил проверить Таню, спросил:

— А когда говорят «от лукавого»? Это значит, бес вкладывает мысли? Тогда чем он отличается от Бога?

Таня быстро проговорила:

— Мыслями! Если мысли правильные, они от Бога.

Виталий засмеялся и, сам не зная того, повторил выражение Альфии, сказанное в это же самое время, но в другой комнате:

— Дорога в ад выстлана благими намерениями!

Но Таня не стала продолжать. Она задумчиво посмотрела на мужа и натянула одеяло до подбородка. Он снова испугался:

— Ты чего?

— Ты можешь принести мне зеркало? — спросила она.

Давыдов не понял этого внезапного перехода.

— Что тебе принести?

— Зеркало. Принеси мне зеркало. Можно пудреницу.

— Зачем? — вырвалось у Виталия.

Татьяна усмехнулась.

— Что, мне теперь бесполезно смотреться в зеркало?

— Вовсе нет, — растерялся он, а сам невольно вспомнил Альфию, ее синие глаза, черные волосы, желтое платье. — Я принесу тебе все, что тебе нужно. Только завтра.

— Ну и хорошо. А сейчас иди. — Она спустилась на подушке и закрыла глаза. — Иди, Виталий. Мне сейчас очень захотелось спать.

Дима с Настей появились на следующий день после перевода как ни в чем не бывало. Сначала Альфия хотела устроить им обоим выволочку, но, подумав, не стала этого делать. Решила понаблюдать. Совместная трепка, как и совместный успех, очень сближает. Она не могла поверить, что Д. всерьез заинтересовался своей пациенткой.

Дима объявил, что хотя швы и сняты, но рану нужно осматривать каждый день. Под этим предлогом он вызывал Полежаеву в процедурку, выпроваживал оттуда Сову и по часу там что-то делал.

— Ты бы зашла туда, посмотрела, что они там делают? — как-то не выдержала Альфия в разговоре с Нинель.

— А чего смотреть? Сидят на кушетке вдвоем рядышком. Разговаривают. Он ее за ручку держит. И не холодно им на клеенке-то!

— О чем разговаривают?

— Ой, Альфия Ахадовна! — Нинель выразительно посмотрела на начальницу поверх спущенных на нос очков. — Не знаете, что ли, о чем парни с девушками на свиданках разговаривают?