— Да. Ваша Нина жива. Сбежала от матери на море. Там посуду в кафе моет, а по утрам и вечерам купаться бегает. Девушка всю жизнь о море мечтала и свою мечту исполнила. Она довольна.

— Хоть какие-то факты — город, название кафе, улицы, сможешь назвать? — нахмурился мужчина, прикидывая перспективы поисков и запросов.

— Нет, это как вспышка молнии была, а потом все исчезло. И, Влад, не обижайтесь и не просите, больше я ничего смотреть и трогать не буду. Если бы Нина была мертва, я тоже могла бы умереть, слишком сильно почувствовав чужую смерть.

— Да чего уж там, это ты меня прости и спасибо. У меня особой веры во всю эту мистику нет, но вчера получилось, вот я и… увлекся, что ли… — Мужчина пожал плечами.

— Понимаю. Я ничего не скажу Дмитрию. — Надя очередной ваткой качественно оттерла кровь под носом и, попрощавшись, вылезла из машины.

Влад крякнул, покидал в развороченную аптечку лекарства и, осторожно ступая на зафиксированную бинтом ногу, пересел на переднее сиденье. Включил зажигание, вернее попытался его включить. Машина не отозвалась даже вялым фырком. Провозившись со своей старушкой еще минуть пятнадцать и не добившись никакого эффекта, если не считать таковым вялое белое облачко, вырвавшееся из-под капота, следователь матюгнулся и полез за смартфоном — вызывать эвакуатор.

Набирать Димона, который сегодня точно на колесах, Влад не стал бы ни за что. Уж лучше пропрыгать на больной ноге отсюда до злополучного Куракино, где оказалось логово маньяка.

Вадим прикусил щеку, переваривая разочарование от глубочайшего облома. Так стремиться тряхануть девочку-экстрасенса и получить пшик и вывих ноги в придачу!

Телефон почему-то явил темный экран и на все движения пальцами, что называется, показал владельцу средний. Потребовалось три перезагрузки, прежде чем совсем беспонтовая, но надежная штука увидела сеть и позволила Владу позвонить хоть куда-нибудь.

Надежду же дома ожидала вторая серия «разбора полетов». Вопящие Силы подключили к разборкам Дарсена. Законника явно отвлекли от чего-то важного, потому он был раздражителен более обычного и стандартное обращение «о Великие!» вылетало из кривящихся губ мужчины как ругательство.

Однако стоит отдать Виндеру должное. Когда юрист выяснил, зачем его позвали, резко выключил режим раздражительности и посерьезнел.

В первую очередь досталось не Наде за глупые эксперименты, а «о Великим» — Силам Двадцати и Одной. Вскочив со своего неизменного кресла, Дарсен разъяренным тигром — как это у него выходило при почти комично полной фигуре и красном носе, неизвестно, — метался из угла в угол кабинета и выговаривал:

— А не вы ли нам вещали, о Великие, о полной безопасности мира, в котором ныне пребывает ваша избранница? Дескать, платить ей достойно вы возможности лишены, зато и ни малейшей угрозе дева не подвергается? И что же? Вчера ее какой-то выродок едва не придушил как куренка, а сегодня она сама себя чуть не прикончила, не ведая, как обращаться с дарованными силами!

— Мы и помыслить не могли, что Надежда окажется способна касаться нитей и создавать их! — растерянно мяукали Силы.

— И об опасностях ее мира вы тоже не могли помыслить? — не преминул уточнить Дарсен, скептически прищурившись.

Силы покаянно промолчали. Лишь нервные переливы их многоцветья выдавали волнение. Дарсен раздраженно фыркнул и объявил:

— Ей учитель нужен, пока себя случайно в другую инкарнацию от излишнего усердия не отправила! Плюс я бы еще телохранителя из магов-боевиков пошустрее нанял.

— У нас нет магов, тем более боевиков-магов, — робко вставила Надежда, для которой слово «боевик» пахло кровью, дымом и криком.

— А у них точно нет второй Нади, вот пусть и крутятся! — рыкнул Дарсен.

— Мы подумаем… — Поищем… — Отправим запрос… — завздыхали смущенные напором законника Силы.

— Подумайте! — чуток поостыв, буркнул юрист и ворчливо справился у Надежды: — Как сама-то?

— Все хорошо. Голова уже не болит. Я больше не буду нити делать и связывать. Не думала, что это вредно, — покаянно потупилась девушка.

— Да я вообще-то про другое спрашивал. Про то, как ты после того, как безумца прикончила… — смущенно запустив руку в отросшие и почти чистые волосы на затылке, поправился Дарсен. — Мне и самому-то нечасто убивать приходилось, а уж если девчонке такое выпало…

Надежда искренне растрогалась заботой напарника и потому, забравшись с ногами в кресло и затихарившись под пледом, постаралась объяснить максимально доходчиво:

— Я и не видела его живым. Только успела почувствовать мерзость, которую он распространял вокруг. Плохо мне было не от того, что этот человек умер, ушел из-за меня на справедливый суд, а потому, что меня самым краем задели обрывки его памяти. После его ухода мир стал чище. Наверное, если бы я его ножом убивала или из пистолета, я бы переживала больше.

Надя замолчала, беспомощно пожав плечами, а Дарсен тут же ринулся в новый бой, почти повторяя слова Дмитрия:

— И правильно, нечего о такой твари переживать! Он ни морщинки, ни слезинки твоей не стоит! И мои дурацкие вопросы забудь. У нас тебя еще и наградили бы орденом, как за подвиг, и денег отсыпали. Но ты же бескорыстная, точно отказалась бы, так что разницы здесь и там, как у тебя в стихах, нет. Потому просто знай, ты молодец!

Надя задумчиво констатировала:

— Ты прав, никакую награду за чужую и почти случайную смерть я бы не взяла. Но спасибо, я очень рада, что ты перестал мучиться, снова думаешь о ком-то, кроме себя и бутылок. Мне интересно с тобой работать.

— Так я же с тобой не соглашаюсь, — хмыкнул польщенный мужчина, невольно приосанившись.

— В спорах рождается истина, — процитировала девушка.

— Скорей уже синяки и порванные рубахи. Но поскольку мы с тобой из разных миров спорим, то с синяками не срослось, зато с истиной… что ж, может, и получится! — философски заключил законник.

Оставив за собой последнее слово по теме, Виндер воззвал:

— Эй, о Великие, раз уж вы нас собрали, говорите, нет ли у вас очередной проблемы?

— Есть!!! — храбро, словно бросаясь зимой в прорубь, выпалили Силы.

— Чего, опять пауков жалко стало? — намекнул Дарсен, опускаясь в любимое рабочее кресло. Но бутылку, оправдывая доверие Нади, нашаривать ни в ящике, ни под столом не стал. Бокал на краю столешницы, кстати, уже успел малость запылиться. По назначению его пару-тройку суток точно не использовали, хоть и забыли оттащить на кухню. Или, может, этим должны были заниматься специальные люди вроде слуг, а их законник к себе в кабинет не пускал?

— Нет! Нам приносят жертвы, — собравшись с духом, возмущенно выдали Двадцать и Одна.

— Чего? Зачем? — не понял юрист. Наверное, будь у него очки, сейчас протирал бы стеклышки в замешательстве. — Вы же не боги! Ну понимаю, когда дары тащат для украшения храмов, но жертвы-то какие?