Вместо ответа разнервничавшиеся Силы показали очень яркую и очень готичную картинку: красивый высокий камень в дивно эклектичном храме и бездыханная девица в бело-красном одеянии, возлежащая на этом самом камне с перерезанным горлом.

— И зачем? — остался совершенно равнодушен к виду тела логичный законник. — Эманации смерти вам без надобности, сила крови тоже.

— Не знаем, — мрачно признали невозможность понять очередной выверт психики существ из плоти и крови энергетические создания. — Они убивают на наших алтарях и поют гимны.

— А вы? — уточнил Дарсен.

— Мы не отвечаем, — вздохнули Силы.

— Дайте-ка угадаю, о Великие, после того как вы замолчали, они вместо одной девицы прирезали пяток? — резко откинулся в кресле юрист.

Сумрачное бурчание стало красноречивым ответом. А потом бедолаг буквально прорвало. Они вывалили на парочку помощников все свои рассуждения и беспомощное недоумение.

По словам Сил выходило, как в русской поговорке: куда ни кинь, всюду клин. Первую жертву они воскресили. И вышло только хуже. Оказалось, что Силы невольно потворствовали новой волне убийств. Люди с энтузиазмом принялись резать новую партию жертв, именуя их избранницами и осыпая почестями семьи угодивших на алтарь несчастных. А когда Силы замолчали, люди находчиво объяснили, что избранные для кровавого ритуала чем-то не угодили Двадцати и Одной, и ужесточили отбор новой партии для жертвоприношений. В том мире у Сил никогда не было в храмах жрецов, а теперь они начали задумываться, что надо их завести для верного толкования политики, а в тех храмах, где жрецов распустили, вернуть обратно.

— Что-то дурно пахнет вся эта история, — категорично объявил Дарсен, забрасывая ноги в пыльных полусапожках на стол. — Я бы на вашем месте, о Великие, заглянул туда, где вы информацию черпаете, хорошенько покопался и разузнал, с чьей подачи начались все безобразия. Не со жрецов ли, полетевших с теплых местечек? Мы, люди, — злобные, мстительные и корыстолюбивые твари. А на Надю не смотрите, у меня вообще большие сомнения насчет того, что она к роду людскому относится. Кто-то из фэйри или эльфов в ее родословной точно станцевал, или ангел крылышком махнул. Тем паче ваши Служители все с приба… э-э-э… со странностями.

Надя невольно коротко улыбнулась тому, как поправился законник, чтобы не обижать ее резким словом. Ситуация, конечно, не радовала. И уж тем более никакой радости не принесли рассуждения Дарсена о людской природе и затеянной кем-то злой интриге.

На сей раз Силы замолчали надолго, минут на семь. Чтобы с почти человеческим вздохом признать:

— Ты прав в своих подозрениях, законник Дарсен. Покараем мы бывших жрецов своих, но изменит ли это людской обычай?

— Стоп, вот давайте от этого танцевать. Кто-то из этих обиженных воду у храма мутит под видом пророка? — сметливо предположил законник.

Силы только вздохнули, признавая правоту суждения.

— Значит, надо все так поставить, чтобы все знали зачинщика, — объявил юрист и ухмыльнулся вовсе не по-доброму.

— Надо устроить шоу, — в свою очередь предложила Надя, разглаживая складки пледа. — У нас люди любят все эффектное, яркое и страшное.

— Что предлагаешь? Поделись идеями! К нам из технических миров редко какая забредает, — подтолкнул девушку Дарсен, рефлекторно потянулся к бокалу, тут же скривился и едва не пульнул пустую тару в угол комнаты.

— Ты пить бросил? — удивилась девушка, успевшая привыкнуть к неразлучности законника и бутылки.

— Не знаю, но прервался точно. После пятидневной пьянки с хирдом в кабаке, где не подают ничего слабее гномьего самогона, меня от одной мысли о том, что булькает, тошнит, — буркнул юрист, с трудом сглотнул и скомандовал: — Ты давай, не отвлекайся!

— Как проявилось в храме лишение покровительства? — уточнила Надя у Сил.

— Мы более не являем там своего присутствия.

— Этого мало. Надо, чтобы люди поняли, что храм вами оставлен. Пусть стены храма изменят свой цвет на какой-нибудь мрачный, можно огненными письменами начертать внутри какую-нибудь угрожающую надпись. К примеру: «Смерти невинных переполнили чашу нашего терпения. Нет нам боле места в мире»… И еще. — Надя помялась. — Можно добавить про деяния людские, открывшие дорогу тьме.

— Здорово! А дальше? — подался вперед законник.

— У нас всякими историями про зомби и призраков очень любят пугать и пугаться. Почему бы не сделать что-то похожее? Тем, кого убили в храме, уже все равно. Можно, наверное, из них сделать настоящих зомби и послать за зачинщиком. Пусть они про его вину говорят.

— Ты же говорила, у вас магии нет, откуда же такое знаешь? — озадачился Дарсен с подозрением. Никак его все дурачили все это время?

— Нет или, наверное, нет. Мы думаем, что мы их выдумали, — пожала плечами Надя, используя знания из «базы данных», случайно «закачанных» Силами. — Для идей границы миров — не границы. Во многом наш мир куда безопаснее ваших магических. Демоны, вампиры, призраки, ходячие мертвецы и прочие опасные существа — лишь страшные сказки, которыми развлекают людей и лишь самую малость пугают. Пусть у нас нет магов-боевиков, но нет и ваших угроз. Впрочем. — Надя вздохнула и признала: — Люди порой бывают страшнее любого ужастика.

— Точно-точно! Я, бывало, сам себя в зеркале пугаюсь! Как с утреца гляну, так рука за посеребренным кинжалом тянется. Демоны из Межуровнья нападают! А пригляжусь, нет, не демоны, это я нынче красавчик. Отбой тревоги! И иду в подвал рассолу глотнуть, — попытался обернуть разговор шуткой Дарсен, отгоняя от Надюшки призрак воспоминания о мертвом маньяке.

Надя улыбнулась, живо представив себе взлохмаченного, красноглазого, красноносого расхристанного законника, отшатывающегося от зеркала.

Виндер между тем проводил идею уже в деловом ключе:

— Между прочим, мыслей девочка очень стоящих накидала! Детали надо еще обмозговать, но в целом думаю покатит!

— Силы, а что вы с теми, которые раньше были вашими жрецами и стали не нужны, сделали? Вы их прогнали? — осторожно уточнила Надя.

— Нет, — смущенно ответили те. — Мы объявили, что в жрецах — проводниках своих воли и слова, которые не могут быть посвященными и не обладают талантами к гармонизации миров, — мы не испытываем нужды. Но все, кто хочет, могут остаться присматривать за храмами в качестве служителей места.

— А-а-ха-ха, — рухнув в кресло, заливисто, по-мальчишечьи, рассмеялся Дарсен. — Теперь понимаю, с чего они так окрысились. Не просто пинком под зад, а с короля до уборщика опустили! Ну о Великие, ну затейники!!!

Силы непонимающе замерцали.

— Многие остались? — мягко уточнила Надежда.

— Нет, горстка, — ответствовали Двадцать и Одна.

— Вот между теми, кому некуда идти — раз, да неохота трогаться с насиженного места — два, и стоит поискать горстку третьих. Тех, кто вам по-настоящему служить хочет, не слово и вести ваши толковать, так хоть веником в храме махать! — отсмеявшись, просветил циничный законник. — А средь всех остальных, готов сотню серебром поставить, недовольных отыщется хоть отбавляй. И тех, кто с вами, о Великие, если бы когти могли дотянуть, поквитаться не прочь, и тех, кто назад, на почетное место, грезит вернуться.