– Нет, конечно. Речь идет об особых зеркалах, с особым составом амальгамы. Конечно, воздействовать на человека может любое зеркало, но усиливают этот эффект в тысячи раз только особые зеркала, сделанные в XII веке в Венеции и распространенные по миру, чтобы ими могли пользоваться избранные Хранители и члены Совета Десяти. Таких зеркал очень немного. Кстати, по преданию, одно из этих зеркал есть в Кремле и им пользовался Сталин.

– А другое – в Германии и им пользовался Гитлер, – хмыкнул Иван.

– Ну, конечно! – Глафира, казалось, вообще не заметила ехидного тона. – А как, вы думаете, он добился от немцев фанатичной веры в себя? Именно через это зеркало Гитлер потом и ушел. А само зеркало было безнадежно разбито в его бункере во время штурма.

– Так Гитлер же сгорел, – не очень уверенно сказал Сергей.

– Слушайте, мне что, пересказать вам тысячи статей из Интернета про двойников Гитлера, про то, что останков его так и не нашли, в отличие, кстати, от тела его жены Евы Браун, вместе с которой он вроде бы кончал жизнь самоубийством?!

– А Сталин?

– Со Сталиным, к сожалению, у нас много непонятного. Нет точных сведений. Во время Второй мировой войны трагически погибли почти все европейские Хранители. Кстати, русский Хранитель тогда воспользовался этим зеркалом и по настроенной частоте сумел переместиться в пространстве и во времени.

– Слушай, ну раз ты – Хранитель и все такое, тогда ты, наверное, знаешь, откуда у меня этот манускрипт? – Сергей внимательно посмотрел на Глафиру.

– Ну, это просто. – Глафира еще раз вытащила свой телефон и показала друзьям короткий ролик. Это были съемки с уличной камеры, установленной на одном из венецианских домов. Маленький черно-белый квадратик в правом верхнем углу – дата и время с летящими секундами. Сергей сразу узнал себя. Вот он входит на улицу Calle Galeazza. Вот он встречается со стариком. Вот тот протягивает Сергею манускрипт и машет руками: «Беги!» Сергей как-то неуверенно пятится задом, а потом поворачивается и уходит в темноту. И тут же появляются те трое парней, которые никак не могут уйти из Сережиных снов. Иван молча, будто зачарованный, смотрел во все глаза на происходящее через секунду жестокое убийство. Потом трое маленьких черно-белых парней бросились туда, куда совсем недавно пятился Сергей.

– Как ты от них скрылся? – Глафира заинтересованно посмотрела на Сергея. – Они должны были непременно тебя догнать!

Сергей был обрадован, что он может хоть чем-то поразить Глашу, но понимал, что вдаваться в подробности нельзя, иначе ему непременно пришлось бы признаться в своих далеко не героических прятках на балконе.

– Не только же тебе нас удивлять! Мы тоже кое-что могем… – Он подмигнул ошарашенному Ивану и опять влюбленно посмотрел Глаше в глаза.

– Ну что, удовлетворила я ваше любопытство? – улыбнулась Глаша. – Теперь, давайте за мной!

Девушка быстро поднялась и, не оборачиваясь, зашагала куда-то в лес.

Друзья, переглянувшись, отправились за ней следом. Они даже представить не могли, что в этот момент за ними очень внимательно наблюдают.

Три маленькие фигурки, движущиеся сквозь черный прогалистый подмосковный лес, были хорошо видны на большом мониторе. Картинка по расположению цифр, букв и своей черно-белости была очень похожа на ту, которую только что Глафира показывала на экране своего мобильного телефона. Только разнообразных цифр на этом мониторе было гораздо больше, а на саму картинку была нанесена слабенькая квадратная сетка. Картинку транслировал спутник, зависший над нашими героями на высоте более ста тысяч километров.

Молчаливые спокойные люди с короткими стрижками сидели в больших белых креслах и внимательно, не мигая, наблюдали за перемещениями наших героев. Внимательные люди были одеты в одинаковую форму, одинаково аккуратны и, вообще, были какие-то одинаковые. Лишь один человек резко выделялся на их фоне. Единожды увидев такого человека, забыть его было невозможно. Холодные резкие черты, тонкие, брезгливо поджатые губы, перебитый орлиный нос, ледяные голубые глаза. Кто хоть раз видел этого человека, уже не забывал его никогда.

Так, как не забыл этого человека Сергей, встретив в пресненском отделении милиции. А еще не забыли этого человека многочисленные жители Милана, пожелавшие вздернуть его на шпиле оскверненного кафедрального собора. Навсегда остался этот человек и в памяти благодарных жителей Кельна, которым он привез из военного похода удивительную реликвию – мощи вифлеемских волхвов, заложив один из самых величественных соборов средневековой Европы. Навсегда запомнил этого человека и прославленный дож Венеции Энрико Дандоло, чей великий замысел чуть было не закончился полным крахом благодаря противодействию этого упрямца.

А еще этого человека под кличкой Немой хорошо знали и помнили в современном российском криминальном мире. Он появился из ниоткуда и исчез в никуда, решительный, резкий и несгибаемый. У него был отрезан язык, он вообще не мог разговаривать, что оказалось только плюсом в такой странной и страшной жизни в российской тюрьме, от которой принято не зарекаться. Этого немого хорошо знали в мордовских лагерях и на архангельском лесоповале. Он не горел в огне и не тонул в воде, его не страшил ни палящий зной, ни нечеловеческий холод. Его уважали авторитеты и конвоиры, о нем рассказывали небылицы в крытках Саранска и в московском Главном управлении ФСИН. Однажды уже прошедший вместе со своим императором с боями всю Европу и Азию, неоднократно смотревший смерти в лицо, этот человек уже никого и ничего на свете не боялся. Этот удивительный немой исчез из уголовного мира так же странно и внезапно, как когда-то в нем появился. А исчезновение это устроила одна могущественная организация, которую очень интересовал древний секрет венецианских зеркал. Но еще больше этот секрет был интересен самому этому странному человеку. С ним уже много лет никто не разговаривал по душам. Да и невозможно это было – немой ведь! Но даже быстрого пристального взгляда в его глаза было достаточно, чтобы понять: силы воли у этого человека хватит еще на многое. Потому что в стальных глазах этого фантома можно было разглядеть мелькание огней ночного штурма Рима, отблески костров огромной армии Фридриха Барбароссы, окровавленные трупы слуг Энрико Дандоло на венецианской улице Merceria и таинственный свет удивительного зеркала, однажды забросившего его, помимо его воли, в далекую северную страну на много столетий вперед.

Вооруженные визитеры, собиравшиеся жестоко покарать вора в законе Кудрявого, даже представить себе не могли, что произойдет в камере через секунду после того, как их главный скинет с себя модную цветастую рубаху.

Рубашка была аккуратно положена на одну из двуъярусных коек. Трясун обнажил не только бугристые накачанные плечи, но и небольшую шестиконечную звезду, вытатуированную на одном из них. Звезда была заключена в круг, а по ободку шла надпись на иврите.