Только бы в процессе не прибила кого ненароком.

Выехали на все том же автобусике в пригороды. Там на куске не вырубленного леса построено подобие русского подворья. Резной теремок, травка под ногами и дощатые дорожки между домами. На крытой веранде самовар пыхтит, рядом несколько жбанов с пивом. Разумеется — горлышки запотевших водочных бутылок со льда. И квас. Ядреный, я успел приложиться, чуть глаза не выпали от неожиданности.

Предвидя, чем закончится поездка, заранее маслица наглотался, чтобы алкоголь всасывался чуть помедленнее и меня с резьбы не снесло. Конечно, я ради интереса на сакэ тренировался, «разглаживал» выпитое в желудке. Но пока полностью нейтрализовать спирт не получается, поэтому обязательно захорошеет. Ладно, заодно внутренний контроль потренирую.

Двадцать минут спустя в протопленную «не до кондиции» баню запустили девушек. После первого захода они вполголоса обсуждали увиденное:

— А что тощая такая? И маленькая совсем? Японцы теперь малолеток в любовницы берут?

— Не, Полина. Это его приемная сестра, вроде как. На секретаря учится.

— То есть он ждет, пока вырастет?

— Без понятия… Что Пашка рассказал?

— Говорит, на телохранителя готовят. С одного удара в ресторане Коляна вынесла.

— Ладно тебе, его ломом по хребтине лупили и даже не почесался.

— А она разок наподдала — и все, готов.

— Фига себе… Может, мне тоже диетами заняться, если это так помогает?

Закончив выставлять на стол кувшины с морсом, квасом и пивом, владеющая английским «девушка почти легкого поведения» объяснила:

— Болела пигалица. Рак. Босс нашел лучшего доктора, выходили. Поэтому вы с ней аккуратнее. Угорит в бане, легко не отделаемся.

Хорошо еще, что гостья по-английски болтала и женская половина могла задать интересующие вопросы и примерить на себя услышанные ответы. Было интересно — как на самом деле живет секретарь-ухорез приехавшего мафиози. Исполосованную шрамами женщину старались не обсуждать. Видно, что той серьезно досталось и вряд ли захочет про новомодное белье разговаривать.

Через час мы в первый раз вывалились из парилки. Теперь уже все — как положено, чтобы уши сворачивались в трубочку. С удовольствием и парней похлестал, и по мне прошлись. Масаюки быстро понял, в чем смысл и пыхтел вместе со мной на верхних полках.

Пили квас. Я на попытку налить чего покрепче сразу открестился:

— Не, братва. К продукту надо подходить с уважением. Поэтому давайте сначала воду сгоним, а потом уже за столом как положено сядем.

Согласились. Мордовороты вместе с Сашей пытались меня пересидеть, наподдав по каменке. Зря они это. Я только потел с удовольствием и покрякивал. Спровадил на второй и третий заход телохранителя пониже, сам же сидел, дышал раскаленным воздухом и блаженствовал. Точно, как вернусь, припрягу Дэйчи Харада баньку поставить. Или нет, лучше сделаю. Найду знающего мастера из местных, приглашу к себе, он мне соорудит. В парке места полно, выберу получше полянку, ручеек проведу, сосны посажу по краешку. Будет хмурый уголок осенними вечерами. И вот там стану изредка отводить душу.

— Еще поддай, что-то холодает.

— Ну нахер, я пошел… — свалил первый любитель попонтоваться. За ним потянулись остальные. Напоследок я выволок чуток сомлевшего Масаюки, и мы прямо с выхода бухнулись в большой глубокий рукотворный пруд, подняв столбы брызг. Ле-по-та!

За столом принимающая сторона оторвалась. Я еще сумел втихую подменить рюмку на заранее заготовленную с высоким дном, поэтому «по пятьдесят» выходило именно столько или даже чуть меньше. Поэтому почти до конца застолья продержался.

Тосты звучали самые разные. И за тех, кто присутствует. И за тех, кого уже похоронили. И за родителей. И за дальних родственников не известных мне уважаемых людей. И за этих самых людей. К концу я уже не очень хорошо ориентировался в происходящем, но сил хватило подняться и объявить:

— Народ, на посошок! Или сломаюсь. Честное слово, вы так встречаете, что можно здесь остаться навсегда… Что хочу сказать. Я вижу, что нет здесь никого, кто держит камень за пазухой. Вы — как и я, без кривизны и гнили внутри. Говорите, что думаете. Поступаете, как надо. И своих не бросаете. Посмотрел в бане, сильно вас жизнь поваляла… Но сказать хочу о другом… Значит, чтобы как судьба не сложилась, чтобы мы стояли плечом к плечу. Делить нам особо нечего, а вместе — любые горы свернем… За нас, братва. За настоящих парней…

Вывалил. Не знаю, почему. Махнул стопку и упал обратно на стул… Через минуту уже затянул «Ворона». Эта песня была у меня любимой в прошлой жизни. И почему-то захотелось вспомнить ее именно сейчас.

Народ подхватил. Один, затем другой. Скоро уже все ревели от души: «Что ж ты вьешься»…

— Сашок, а что за пацан в самом деле?

— Без понятия. Может, сын их босса, очень уж он его опекает. Вон какие подарки подогнали.

— Я слышал, борзый без меры.

— Да ладно тебе. Вечно, как на грудь примешь, так кому-нибудь надо морду набить… Правильный он пацан. За своих месился несколько раз. На шкуру его посмотри, вся в отметинах.

— Точно-точно! У нас в новостях показывали, я видел! Там он здорового этого из-под пулеметов вытаскивал. И гранатами отбивался.

— Мечом.

— Это во второй раз. Сначала — гранатами. Весь город на уши поставил. Местные еще гадали, «закроют» его на пожизненное или нет.

— И что?

— Вон, приехал. И ты знаешь, чем Виталич торгует. Так что все у парня ровно. Сумел порешать, без дураков.

— Надо к нему будет в гости скататься.

— Да ну, фигня полная… Был я там. Кучу бабла на их баб просадил. Думал — сейчас меня в разных позах отымеют, как на кассете.

— И чо?

— Ничо… Сидели накрашенные, как клоуны. И на палках дурацких бренчали. Гейши называются… Пусть лучше сюда едет. Тут хоть телок нормальных найдем.

Минуту спустя:

— Эй, куда ящик с водкой потащили? Это на завтра в самолет грузить будем!

— Там еще стоит!

— Вот там и бери! Нахер подарок трогать?

Утром проснулся в номере. И голова не болела, что удивительно. Наверное, потому что не мешал. И срубился раньше остальных.

Пошел умываться — и чуть не навернулся, запнувшись за деревяшку рядом со входом в ванную. Из пучков соломы сиротливо торчали три бутылочных горлышка. Сверху лежала записка:

«Сорян, не удержались. К отлету подгоним полный».

Пф, мелочи жизни. Наверное, это на опохмел оставили. Но я лучше чай горячий попью. В планах — завтрак, потом на пострелушки хотели. Местные с кем-то из вояк договорились. Народу в погонах выпить и закусить, плюс пару грузовиков картошки и прочих корнеплодов. Нам — закрытое от посторонних стрельбище. Забавно, перестройка вроде уже как десять лет издыхает, а бардак на родных землях никак уменьшаться не хочет.

* * *

За завтраком Саша хлебал бульон. На другое его не хватило. Мы же на четверых умяли яичницу, блинчики, горку поджаренных пузатых колбасок и всосали по жбану кофе на каждого. Кеико ограничилась кружкой, остальные оторвались. Гид сидел и только болезненно морщился, видя такой аппетит. Под конец заглотил пару таблеток из упаковки и пожаловался:

— Силен, бродяга. Я вот уже не могу так. А ведь ваши приезжают каждый месяц. И старшие сюда везут. А мне потом вечерами тосты произносить… Печень скоро отвалится.

— Сочувствую. Я когда с руководством общаюсь, тоже обратно бревном транспортируют. Завтра, кстати, предстоит уже в родных стенах отдуваться. Одна надежда, что ваш подарок распробуют и баиньки пораньше отправятся.

— Кстати, там братва тебе чуток собрала на дорогу. Так что — пригоняй в Токио машину побольше к трапу, в руках не унесешь.

— Меня хоть на борт пустят?

— Здесь — да. Ну а с таможней на месте разрулишь. Я так понимаю, что это не проблема.

Подумал и согласился:

— Можно решить. Поделюсь чуток и нормально.

— Вот и ладушки… Значит, Колян вас подхватит. Я сейчас на стрельбище не поеду, башка лопнет. Это ему по барабану, лобную кость из «макарова» пробить не смогли.

Да. Удивительно еще, что секретарь так легко с дяденькой справилась. Скорее всего — сработал эффект неожиданности.

— Спасибо. Тогда мы пошли, перед отлетом еще увидимся.

— Конечно.

Все же народ местный — простой. Особенно из тех, кто подобно мне в криминале по маковку. Живут сегодняшним днем, особенно если невысоко по трупам взобрались. Делят всех на «своих/чужих», нас в разряд хороших гостей записали. С Масаюки даже после бани шутливо побороться успели. Но там друг друга стоят — шкафы