Во время войны Ольга Николаевна, как и другие августейшие дочери императора, находилась в Петрограде и самоотверженно ухаживала за ранеными, но связи со своим полком не теряла. К ней и обратилась молодая вдова с необычной просьбой. В результате Николай Второй приказал военному министру генерал-адъютанту, генералу от кавалерии Сухомлинову сделать соответствующее распоряжение. Преодолев все многочисленные препятствия и формальности, Мария Владиславовна, оставив ребенка на попечении родных, в 1915 году поступила вольноопределяющимся в 3-й гусарский Елисаветградский ее Императорского высочества Великой княжны Ольги Николаевны полк.

* * *

С самого начала Первой мировой войны елисаветградские гусары участвовали в боях в Восточной Пруссии. Там же застало их лето 1915 года. Мария Владиславовна была зачислена в пятый эскадрон ротмистра Обуха под именем вольноопределяющегося Андрея Михно. Уже в эмиграции ее однополчанин штаб-ротмистр Архипов вспоминал:

Но Мария Михно сумела в кратчайшие сроки доказать всем скептикам, что ее прибытие на фронт – не блажь воспитанницы Смольного, которая воспользовалась протекцией великой княжны и самого государя императора. Кроме театрального переодевания ничего предосудительного в ней не было. Скромная, тактичная, она смело шла навстречу любой опасности и этим увлекала других. Не только офицеры полка, но и солдаты, у которых женщины-добровольцы зачастую вызывали смех, уважали ее. Все тот же ротмистр Архипов вспоминал позднее:

В ноябре 1915 года, вызвавшись добровольно проводником к команде разведчиков ее дивизии, ночью она вывела свой отряд в тыл немецкой роты. Большинство солдат противника были уничтожены, оставшиеся в живых – взяты в плен. Во время другого рейда Мария Владиславовна в сопровождении двоих солдат наткнулась на немецкую заставу. Неприятель открыл огонь. Один солдат был убит, другой ранен. Но она, сама получив ранение, под страшным огнем сумела вынести на руках своего истекавшего кровью однополчанина.

В 1916 году в Добрудже пятый эскадрон елисаветградских гусаров под командой штабс-ротмистра фон Баумгартена занял одну болгарскую деревню. Въехав на коне в какой-то двор, уже произведенная в унтер-офицеры Мария Владиславовна неожиданно натолкнулась на болгарского пехотинца и стала на него столь неистово кричать, что солдат растерялся, бросил винтовку и поднял руки. Потом он был очень сконфужен, узнав, что его взяла в плен женщина. Пусть даже и награжденная двумя Георгиевскими крестами и медалями «За храбрость».

В конце 1916 года полк был отведен с фронта на отдых в Бессарабию. Здесь гусаров и застала Февральская революция, которая, однако, не оказала на чинов сколь-нибудь заметного влияния. Елисаветградцы были одной из очень немногих частей Русской императорской армии, которым удалось до конца сохранить воинскую дисциплину и не поддаться революционным настроениям, царившим в стране. Только на Рождество 1918 года, надев парадную форму, так и не признавшие новой власти Ленина и Троцкого гусары стали покидать полк. Командир полка полковник Такаев с несколькими штаб-офицерами пытался добраться до Добровольческой армии генерала Корнилова. Но по дороге «золотопогонники» были арестованы и расстреляны.

* * *

Большевистский переворот и полный развал фронта вынудили Марию Владиславовну вернуться в родительское имение в Пензенской губернии. В то время там пронесся ураган революционной вакханалии: обезумевшие от вседозволенности толпы «освобожденных трудящихся» грабили магазины, жгли усадьбы, бессмысленно и беспощадно убивали всех, кто им не нравится. На привокзальной площади убили проезжавшего через Пензу капитана за то, что он не снял погоны. Раздев фронтовика догола, «революционеры» с хохотом таскали его тело по снегу Московской улицы. Крестьяне на сельском сходе постановили убить старуху-помещицу Лукину вместе с дочерью и забили их кольями. Убили и помещика Скрипкина, после чего затолкали его останки в бочку с квашеной капустой. Бывший первопоходник Роман Гуль в своей хронике «Конь рыжий» писал о тех днях:

Однако он ошибался. Действительно, Мария Владиславовна, вернувшись с фронта, начала создание партизанского отряда. Но ни одного офицера в нем не было. Как не было и рейдов по деревням. Отряд так никогда и не был сформирован, поэтому никаких карательных операций против большевиков проводить не мог по определению. Отчаявшись, она покидает Пензу. Тогда же узнает, что где-то ведет борьбу с коммунистами Белая армия генерала Деникина. Совершенно случайно встретив своего бывшего друга, офицера 15-го уланского Татарского полка Захарченко и выйдя весной 1918 года за него замуж, она уговаривает его пробраться на Кубань. Но прежде чем присоединиться к добровольцам, молодоженам пришлось побывать даже в Персии. Трудности никогда не останавливали эту женщину, и вскоре она попала на фронт. Дальше были тяжелое ранение в грудь, тиф, обмороженные руки и ноги. И новая драма. Под Каховкой умер от заражения крови ее второй муж – командир 2-го кавалерийского полка полковник Захарченко.

После эвакуации Русской армии барона Врангеля из Крыма Мария Владиславовна оказалась в Галлиполи. Но и на чужбине она не пала духом и одной из первых вступила в боевую организацию генерала Кутепова. Тогда же вышла замуж в третий раз за друга детства штабс-капитана Георгия Радкевича,[14] которого друзья называли Гогой.

* * *

Поход Захарченко и Радкевича в Советскую Россию предварялся переходом границы полковником Жуковским. Добравшись до Петрограда, он писал генералу Кутепову 20 сентября 1923 года: