Филя был счастлив — психологическая наука явила ему себя во всей красе. Озерова согласилась сотрудничать с агентством после первой же беседы. «Во всем важен правильный подход, — думал Филя. — А правильный подход только тогда и правильный, когда ты сумел разгадать психологический тип, к которому принадлежит твой собеседник». По всей вероятности, Филе это удалось.

Теперь даже скептик Голованов вынужден будет стереть усмешку со своего широкого лица.

Когда Лена зашла в кабак, Шустов был уже там. Он сидел за столиком, читал газету и время от времени тревожно поглядывал на дверь. Что он мог там увидеть — непонятно, Лена прекрасно знала, что Зелек близорук.

Был у большого человека Зелека Шустова такой недостаток, даже лучше сказать — такая странность: он ни за что не соглашался носить очки, считая, что они старят его сразу лет на десять. Довольно глупо было слышать это от солидного богатого мужчины, которому перевалило за полтинник. Но в конце концов кто из нас без странностей? Зелек отчаянно молодился, он носил короткие молодежные прически, одевался либо в яркие тенниски, либо в стильные костюмы, подчеркивающие его по-юношески стройную фигуру (которой он, кстати говоря, очень гордился).

«Я не хочу, чтоб окружающие принимали меня за твоего папу», — говорил он Лене.

Лена подошла к столику и положила ладонь на седой затылок Шустова. Он вздрогнул, оторвал глаза от газеты и быстро поднял их на Озерову.

— Ну здравствуй, золотце.

Шустов встал, пододвинул Лене стул и, лишь когда она уселась, позволил себе снова сесть.

— Ну рассказывай, что там у тебя произошло.

Голос у Зелека был твердый и спокойный. Взгляд — открытый и чуть-чуть насмешливый.

«Разве человек, у которого такой голос и такой взгляд, может быть преступником?» — подумала Лена. А вслух сказала:

— Я хочу поговорить о Доли.

Зелек кивнул:

— Что ж, давай поговорим. Я думал, что эта тема давно себя исчерпала, но, видимо, я ошибся…

Он сделал паузу и многозначительно посмотрел на Лену. Та не отвела взгляд, как это бывало обычно.

— Ты что-то хотела мне сообщить, так? — продолжил Зелек.

— Так. Помнишь, месяца три назад Доли затеяла у себя в квартире ремонт? — спросила Лена.

Шустов пожал плечами:

— Я таких подробностей не запоминаю.

— Неважно. Главное, что несколько дней — пока в ее квартире перестилали паркет — Доли жила у меня.

Скучающее выражение покинуло смуглое лицо Шустова. Он с тревожным интересом взглянул на Лену и сказал:

— Ну.

— Я ложусь спать рано, ты знаешь, — продолжила Лена. — А Доли — сова. Она привыкла работать по ночам…

К столику подошел официант:

— Желаете чего-нибудь, Зелек Александрович?

Шустов поморщился. А Лена улыбнулась официанту и сказала:

— Принеси-ка нам коньячку с лимоном. Ну и чего-нибудь легкого.

Официант кивнул и удалился.

— Так что там с Доли? — нетерпеливо спросил Шустов. — Чем она занималась по ночам.

— Каждый вечер она садилась за компьютер, вставляла дискету, раскрывала какой-то текст и начинала его править. Когда я подходила к ее столу, Доли как бы невзначай сворачивала текст. Мне удалось увидеть только одно слово в заголовке.

— Что за слово? — коротко спросил Зелек.

— «Заявление», — сказала Лена тихим, заговорщицким голосом (так учил ее Филя).

Шустов нервно повел плечами и усмехнулся.

— Ну и что? Что странного в том, что человек сидит вечером за компьютером и пишет заявление? Тем более когда этот человек — журналист? А что, — Шустов хмыкнул, — это вполне могло быть название какой-нибудь статьи. К примеру, «Негры Зимбабве заявили о своих правах». Или «Заявление, не подлежащее рассмотрению». Что-нибудь в этом роде.

Взгляд Шустова стал жестким.

— Ты только за этим позвала меня?

— Ну, во-первых, позвал меня сюда ты. А во-вторых, я что, похожа на идиотку?

Лена обиженно надула губки. Шустов примирительно положил свою ладонь на Ленину и сказал:

— Золотце, прости, если я был слишком груб, но ведь ты должна понимать: я человек занятой, у меня куча важных дел, часть из которых я вынужден был отменить ради встречи с тобой… Понимаешь?

Лена ядовито усмехнулась и произнесла сладчайшим голосом:

— Какая жертва! На том свете тебе это, безусловно, зачтется.

— Иронизируешь? — грустно сказал Шустов. — Да. Ты всегда была такой. Может быть, за это я тебя и полюбил.

Лена вырвала свою ладонь из руки Зелека.

— Хватит юродствовать! — громко произнесла она. — Ты прекрасно понимаешь, что раз я тебя оторвала в разгаре дня от работы, значит, у меня была на то веская причина. Или ты спутал меня с кем-нибудь из твоих истеричных дурочек?

— Тише, тише, — недовольно сказал Зелек и огляделся по сторонам. — На нас люди смотрят.

— Какие люди? — фыркнула Лена. — Кроме нас, здесь почти никого нет.

— «Почти», — повторил Шустов, — это не то же самое, что «абсолютно». Ладно. Рассказывай, что там у тебя произошло. Я постараюсь больше не перебивать.

— Ваш заказ!

Официант поставил на стол графинчик с коньяком, две изящные рюмочки, блюдечко с тонко нарезанным лимоном и кое-какую закуску.

— Приятного аппетита! — улыбнулся официант.

Когда он ушел, Зелек взял графинчик и разлил коньяк по рюмкам:

— Твое здоровье.

Зелек чокнулся своей рюмкой о рюмку Лены, стоящую на столе, и плеснул коньяк в рот. Заел лимоном.

Лена чуть-чуть пригубила из своей рюмки.

— Ну, — Зелек потер ладони, — теперь можно и продолжать.

Лена кивнула.

— Ты прав. Я продолжу. Вчера вечером я работала на компьютере и случайно наткнулась на файл… на неизвестный мне файл. Он назывался «Гималаи».

Шустов насторожился.

— Само собой, я попыталась его открыть, — продолжила Лена, — но у меня ничего не вышло.

— Почему?

— Потому что файл был защищен паролем.

— Интересная информация, — с видимым облегчением сказал Шустов.

Он вновь наполнил рюмки.

— За конспирацию! — провозгласил Шустов.

Они чокнулись и выпили.

— Это еще не конец истории, — сообщила Лена, лизнув лимон.

— Как? — Вилка с салатом замерла в руке у Шустова. — Ты еще что-то нашла?

Лена кивнула:

— Ты помнишь Женю Кириллова? Он работал у нас дизайнером, пока ты его не уволил.