На такую развязку ни он, ни Лена не рассчитывали, поэтому не сделали никаких домашних заготовок. Само собой, никакого файла под названием «Прокурор» в компьютере у Лены не было.

«Ладно, сестренка, не переживай. Что-нибудь придумаем».

Филя огляделся по сторонам, как бы ища подсказки у окружающих его предметов. Бросил взгляд в окно.

«Мазда» Озеровой и «ауди» Шустова были припаркованы рядышком. Внезапно Филя понял, что делать.

«Только бы она не села к нему в машину», — как заклинание повторял Агеев.

Дверь кабака открылась — любовники вышли на улицу и двинулись к стоянке. Филя быстро поднял стекло.

Озерова хотела остановиться возле своей «мазды», но Шустов, держащий Лену под руку, потянул ее дальше. Она сердито вырвала руку и сказала Шустову что-то жесткое.

Он рассмеялся. Попытался опять поймать руку Лены, но она, обиженно надув губки (Филе страшно нравилось, когда она так делала), спрятала руки за спину.

Шустов со вздохом развел руками: дескать, упрямая ты девчонка, ну да ладно, ничего не поделаешь.

В результате Лена села-таки в «мазду», а ее престарелому другу пришлось ковылять к своей «ауди».

«Молодец девочка», — мысленно похвалил Лену Агеев.

Вслед за тем Филя достал телефон и набрал памятный ему по одному делу номерок.

— Алло, Голубев? Это Филипп Агеев, помнишь такого?.. Спасибо, ничего. Слушай, времени у меня в обрез, поэтому я буду без вступления. Идет?.. Кто у тебя дежурит на пятом посту?.. Ага… Так… Нет, я его не знаю. Слушай, Голубев, будь другом, передай своему парню, чтоб задержал красную «ауди», номер… — Филя взглянул на номер машины Шустова и продиктовал его. Сделаешь?.. Как это — за что? Мне что, тебя учить?.. А, шутка. Понял… Ну не знаю, минут на десять… И вот еще что: рядом с ней, не знаю — спереди или сзади — будет ехать черная «мазда». Ты уж скажи своему церберу, чтобы ни в коем случае ее не трогал… Ладно, мне пора… Да, работа… Спасибо, брат Голубев. Считай, что я твой должник.

Вслед за тем Филя набрал номер Дениса Грязнова:

— Денис, это Агеев. Короче, так. Как только Озерова вышла в туалет, Шустов кинулся звонить Леонидову. В разговоре всплыло одно имя — Ефим Виленкин. Да, Е-фим Ви-лен-кин. Проверь, пожалуйста, что это за гусь. И вот еще что… Этот Виленкин явно связан с «Гималаями». У меня сложилось впечатление, что он у них сидит на черной кассе… Ну или что-то вроде этого… Да. Хорошо. Ладно, ни пуха, ни… Что? Сам пошел!

«Ауди» выехала со стоянки. Вслед за ней — черная «мазда» Лены. Филя пристроился метрах в пятидесяти за ней.

Внешность Зелека Александровича Шустова не вполне соответствовала его характеру. Он знал об этом с детства. Еще в детстве в нередкие моменты обычный спор двух мальчишек внезапно перерастает в драку, Зелеку достаточно было просто посмотреть на своего противника исподлобья, чтобы у того мгновенно улетучился весь воинственный пыл.

Благодаря этой счастливой способности Шустов, за исключением того случая, когда во втором классе ему устроили темную, ни разу не дрался. Верховодить мальчишками ему не удавалось, но, несмотря на это, в «опущенных» он тоже никогда не ходил. Ровесники сторонились его, старшие ребята тоже предпочитали не связываться с этим странным мальчуганом с неподвижными глазами.

Несмотря на демонический имидж, Зелек никогда не был особенным смельчаком. Более того, он всю жизнь, сколько себя помнил, чего-нибудь боялся. Боялся, что побьют одноклассники, боялся, что накажет мать, боялся, что упадет с качелей (поэтому он даже никогда не пытался крутануть на качелях солнышко, как это делали другие мальчишки).

Зелек, кажется, с самого рождения знал, а не знал, так догадывался, что мир, в котором он оказался по воле слепого случая, полон опасности, ненадежности и неопределенности.

Тем не менее с самого юного возраста он начал упорно карабкаться вверх. Принцип — чем выше взлетишь, тем больнее будет падать — был не для него. Он, конечно, догадывался, что там, наверху, опасностей еще больше, чем здесь. Однако чем выше он карабкался, тем больше у него появлялось возможностей управлять неопределенностью, а значит, и тем определенней становилась его жизнь.

Когда гаишник, внезапно выросший на обочине дороги, махнул своим полосатым жезлом, Шустов покорно вдавил педаль тормоза. Он не привык спорить с властями. Власть можно было купить — об этом он знал, — но с властью нельзя было входить в открытую конфронтацию. Как говорится, себе дороже.

«Мазда» Лены Озеровой стремительно пронеслась мимо. Вот ее бы остановить, ведь явное же превышение скорости! Однако представитель ГИБДД в ее сторону даже не посмотрел.

«Странно, — подумал Шустов. — Очень странно».

Он послушно протянул гаишнику права и документы на машину.

Когда Шустову разрешили ехать — а произошло это только через десять минут, в течение которых Зелек уговаривал, доказывал, совал деньги, — он уже был твердо уверен: его остановили не зря. И превышение скорости (которого, кстати сказать, и не было совсем) здесь совершенно ни при чем.

Едва отъехав от поста ГИБДД, Шустов позвонил Леонидову:

— Юлий Семенович? Здравствуй, дорогой. Ты связался с Виленкиным?.. Ага, ага… И что он?.. Отнекивается? Хм… — Шустов задумчиво поскреб ногтем подбородок. — Ты знаешь, сдается мне, что мои опасения не напрасны… Да. Никакого файла у нее нет… Ты прав, легенда… Только кому это понадобилось, вот в чем вопрос… Ладно, при встрече порассуждаем.

Минут через пятнадцать Шустов въехал во двор дома Озеровой и остановился возле ее подъезда. Черной «мазды» поблизости не было. Шустов попробовал позвонить Озеровой, но домашний телефон не отвечал, а сотовый был отключен.

— Странно, — задумчиво произнес Шустов. — Какую игру ты затеяла со мной, девочка моя?

Квартира у Филиппа Агеева была скромная — две комнаты, одна из которых больше походила на кладовку, чем на комнату, но зато своя. Да, здесь, в этих маленьких владениях, он был полным хозяином. Здесь стоял диван, который он когда-то смастерил собственными руками, книжные полки ломились от книг, которые он с такой любовью собирал… Все здесь было свое, родное, уютное.

— Проходите. Только не споткнитесь. Сейчас я включу свет.

Филя протянул руку и нажал на кнопку выключателя.

— Ого! — воскликнула Лена, увидев висящие на стене оленьи рога. — Сами подстрелили?

— Если бы, — махнул рукой Филя. — Отец. Он у меня был знатным стрелком. Ни одного сезона не пропускал. Разувайтесь, если хотите. Вот тапочки.

Лена скинула туфельки и влезла в мягкие тапочки с помпончиками — Филя уже и не помнил, откуда они у него взялись.

— Это вы в него такой? — с улыбкой спросила гостья.