называли просто Сашей), заместителями — Э. Б. Нордмана и И. А Буйницкого, инструкторами — И. И. Чуклая и В. Н. Лифантьева. С отрядом оставался также Пинский горком ЛКСМБ. Кроме Шаи Берковича секретарем подпольного горкома комсомола утвердили Эдуарда Нордмана.

Предстояло подбирать в отряд новых людей, добывать оружие у самого врага. Конечно же, нужно было организовать здешних активистов, чтобы они на местах боев собирали винтовки, пулеметы, боеприпасы. Ну а в тактике, полагал я, выгоднее всего будет поначалу использовать засады. Потом, когда вырастут отряды, партизанам придется проводить более масштабные операции — совершать рейды, громить вражеские коммуникации и гарнизоны.

7 июля 1941 года наш отряд переправился через реку Припять и высадился в устье реки Случь. Переправа нашего отряда была осуществлена Пинской речной флотилией после того, как я доложил о создавшейся обстановке ее командующему адмиралу Рогачеву, который по моей просьбе отпустил нам 30 килограммов тола, капсюлей, бикфордова и детонирующего шнура и немного продуктов питания. Долго еще наш отряд прислушивался к пушкам Пинской флотилии, выстрелы которых поднимали дух бойцов.

Я сразу распределил среди партизан взрывчатку и приказал: носить всегда с собой, хранить и отвечать за нее головой. Потому что с ней мы были во сто крат опаснее для врага. Отряд ночевал в лесу, возле деревни Запросье.

Располагаясь в первый раз на ночлег в лесу, не каждый из моих партизан догадался приготовить себе постель из хвойного лапника. Вот и пришлось мне, теперь уже командиру «Комарову», учить их и показывать, как устроить ложе. Под елями и соснами уснули мои партизаны тревожным сном. Теперь лес — их дом, союзник и защитник.

Я почти не спал: проверял дозоры, тихо ходил меж спавших вспоминая, что знал о каждом из партизан. Вон Саша Беркович — начитанный, серьезный, страстный радиолюбитель… Рядом Эдик Нордман, восемнадцатилетний, а по виду совсем мальчишка. Свернулся калачиком Ваня Чуклай — этот уже о себе заявил серьезно, а я когда-то колебался: брать ли его, такого болезненного, в отряд? Широко раскинул руки Витя Лифантьев — крепкий такой, кряжистый, с крутым лбом, судовой моторист по профессии. Он раздобыл где-то учебную винтовку с просверленным стволом, а когда ему объяснили, что она для стрельбы не годится, чуть не разрыдался…

Вот лежат они передо мной, по-детски посапывая. Какие из них получатся партизаны? Я ведь за жизнь каждого из них головой отвечаю. Вопросы, вопросы…

А в поддень дозорные заметили большую группу вооруженных людей, идущих к лагерю. Мигом объявили тревогу. Но она оказалась напрасной. Это был партизанский отряд, возглавляемый теперь уже бывшим начальником Ленинского райотдела НКВД Сахаровым. Я постарался обстоятельно познакомиться с его бойцами. Люди подобрались надежные: почти все из активистов. Вместе с Сахаровым выработали общий план — совместно двигаться к райцентру Ленино и по пути устраивать засады на дорогах. Больше суток пробыли мы в засадах, но немцы так и не появились.

Я сказал Сахарову, что самое лучшее место для обоих отрядов — это обосноваться на первых порах на границе Ленинского и Житковичского районов с таким расчетом, чтобы не выпускать из-под своего влияния Ленинский район, а потом и всю область, точнее: первое место встречи должно быть в районе Белого Озера.

Но из разговоров с Сахаровым я с сожалением понял, что к самой возможности активных действий в тылу врага он относится крайне скептически. Не говоря об этом прямо, этот командир отряда исподволь все чаще заводил речь о том, что на фронте сейчас идут бои, там дорог каждый человек и уж лучше, наверное, голову сложить в открытом бою, чем в безвестности и непонятно где.

— Ты что же, считаешь, всем за линию фронта надо идти? — не выдержав, спросил я его.

— Так не я, а руководство отряда, — уклонился Сахаров от прямого ответа.

— Опять я — не я! Но ты же и есть руководство! Кто же еще? — возразил я ему. — Тебя обком партии как руководящего работника НКВД именно для организации борьбы в тылу врага оставил!

По всему видно было, что разговор этот Сахарову крайне неприятен, и я в сердцах махнул рукой. Только лишь попросил выделить мне из его отряда людей, знающих здешние места. Сахаров поспешно согласился. К нам перешли три человека из числа местного актива, хорошо знающих по району людей и проходы.

А через пару дней выяснилось, что партизанский отряд из Ленинского районного актива, организованный обкомом для борьбы с немцами в их тылу, Сахаров спешно повел на восток, за линию фронта. Этот их уход больше походил на бегство.

Да-а-а! — только и смог сказать я Грише Карасеву, — а ведь был ответственный работник района, да еще нос все перед нами задирал, а вот выполнять приказ Сталина, приказ партии, приказ Родины нашей, защищать-то ее, эту самую Родину, так у него кишка оказалась тонка. А где же ты был, родненький, когда тебя назначали? Почему врал? Почему прямо не сказал, что не могу я в тылу оставаться. Наверное, в партии нашелся бы другой человек, который бы честно выполнял ее поручения. Да уж, черт с ним! Ушел бы сам, но зачем же уводить районный актив?! Так смотри ты, он шкуру свою дороже всего ставит. А лучше бы подумал хорошенько, что ты без Родины своей стоишь? Да у коммуниста и комсомольца в нашем партизанском деле лишь одна привилегия — быть всегда впереди, там, где наиболее опасно и трудно! И конец всякой болтовне!

Во что бы то ни стало надо было поднять настроение людей. Я провел с бойцами беседу о значении партизанской войны, особенно подчеркнул, что в тылу врага даже небольшая группа бойцов может уничтожить столько врагов, сколько батальон и даже полк на фронте. Пустили под откос эшелон с живой силой противника — и уже нескольких сотен солдат и офицеров враг не досчитался. Сделали засаду на шоссе — и здесь противнику будет нанесен существенный урон. Он будет деморализован постоянным страхом смерти даже в глубоком тылу. И по лицам бойцов видел я, как поднимается у них настроение».

В СВОБОДНОМ ПОИСКЕ

Из воспоминаний В.З. Коржа: «Ввиду того что Красная Армия с территории Западной Белоруссии отступила, в некоторых ее районах начали организовываться бандитские группы из бывших польских шпионов и диверсантов, которые не были своевременно изъяты и начали действовать вместе с немцами против наших активистов, бойцов и командиров, выходивших из окружения на восток. Так происходило в Ленинском, Ганцевичском, Лунинецком и других районах.

Видя