— За вещами поедешь ты, я тебя отвезу, — все так же ровно отвечал, стараясь не провоцировать истерику, но Дина почему-то смотрела на него, как разъяренная кошка.

— Я. Не. Выйду. За тебя. Замуж, — проговорила отчетливо, так, что он бы и без звука понял, по одним губам. Которые его так и тянуло… Ладно, есть более приятные способы самоубиться. Он потер глаза.

— Я не предлагаю тебе торжественную церемонию. Ты просто поставишь свою подпись для того, чтобы наш сын родился в семье. А потом ты сможешь поступить, как захочешь.

— Я уже хочу тебя не видеть, — да что ж это она такая злющая сегодня, а ему наоборот ее сгрести в охапку хочется, чем больше она глазами сверкает. Похоже, пора переходить к стратегическому отступлению.

— Ты не будешь меня видеть, Дина, если не захочешь, не переживай. Дом еще не введен в эксплуатацию, документы в работе. Как только я их получу, я оформлю на тебя дарственную.

— Что? — глаза сделались еще больше, она в изумлении приоткрыла рот, и Максим вообще развернулся и отошел к окну. Как это можно выдержать? Она измывается над ним, его девчонка, снова его и пусть даже не думает, по-другому не будет. — Что значит на меня?

— Это твой дом, Дина. Я только прошу тебя позволить мне видеть, как растет мой сын.

У нее задрожали губы, и она отвернулась. Максим подошел и взял ее за руку.

— Идем, я кое-что тебе покажу, — они вышли из спальни, он подвел ее к соседней двери.

— Я купил дом уже готовый, но отделку делал сам. И представлял, что бы могло тебе понравиться и чего бы ты хотела. Осталась только одна комната, ее будешь обустраивать ты, — и он открыл дверь. Дина поняла сразу, прошла к окну и оперлась о подоконник.

— Значит, ты знал. Тимур сказал тебе о ребенке, он меня обманул.

— Не знаю, что тебе рассказывал Тимур, я узнал от него о ребенке два часа назад.

Она резко повернулась, глаза вспыхнули, но лишь закусила губу.

— Ты не должен дарить мне дом, Макс, ты…

— Я сам буду решать, Дина, хорошо? — он потянул ее за локоть назад в спальню. — Тебе пора спать, сегодня был тяжелый день. Если тебе неудобно в халате, поищи в шкафу, там что-то найдется из моей одежды. Спокойной ночи, — и он сбежал вниз.

— Максим, — усышал оклик, и ему очень хотелось думать, что отчаянный, — ты куда?

— Я переночую во флигеле у охранников. Если тебе что-то понадобится, звони на телефон, или им по внутреннему. И не волнуйся, я же обещал не навязываться, — взял куртку и, стараясь не оборачиваться, вышел на крыльцо.

* * *

Динка проснулась от неясного шума и отдаленных голосов, доносящихся со двора. Она прислушалась к себе и поняла, что выспалась и даже слегка голодна. Еще немного полежала, но, судя по всему, завтраки в постель тут не носят, пришлось вставать. Выглянула в окно, окна спальни выходили на лес, а звуки неслись с противоположной стороны. Среди них явно выделялся голос Макса. Макс что-то сказал неразборчивое и рассмеялся.

Внутри неприятно екнуло. Если так уж хочет показаться хорошим, мог бы и большую заботу проявить, а не ржать с утра на весь поселок или что тут у них за поселение. Динка, конечно, не рассчитывала, что он будет сидеть у нее под дверью, как преданный пес, но все же… «Что? Вообще-то ты его из собственного дома выставила, он в каптерке вынужден был ночевать. А теперь еще возмущаешься, что тебе завтрак на подносике не принесли?» Конечно, нет, но…

Динка размышляла, глядя, как солнце заливает макушки сосен — смотри-ка, неужели скоро весна? С крыши о козырек стучали капли, снег таял под первыми теплыми лучами, а Динка все еще пыталась найти в своих мыслях хоть какую-то логику. Не нашла и, вздохнув, пошла умываться.

Спустившись вниз, обнаружила источник шума. Двое парней в камуфляжной форме обступили турник, на котором подтягивался их товарищ, а рядом в таких же армейских штанах и серой футболке стоял Максим и громко считал. Футболка, как и его темные волосы, была влажной — в снегу валялся, что ли? Ну ладно, просто бегал, скорее всего.

Динка наблюдала за ними из кухонного окна, выходившего во двор. А что это за дом слева, интересно? Из такого же кирпича, как и дом Макса, может, летняя кухня? Но зачем Максиму летняя кухня, он вряд ли собирается летом заниматься консервацией и варить варенье. Хотя кто его знает, может и собирается?

Тем временем парень на турнике явно выдохся, и его место занял Максим, предварительно стащивший с себя футболку. Динка даже скривилась, позер несчастный! Уже бы наголо разделся, раз рисонуться решил. Он уже успел заметить ее в окне, а она и не пряталась, даже специально уселась на подоконник, надеясь его с утра хоть как-то позлить.

Макс начал подтягиваться, и Динка нехотя признала, что зрелище было достаточно эффектным, если он собирался произвести впечатление, то не прогадал. Мышцы рук бугрились и ритмично сокращались, грудь вздымалась, ноги Максим чуть согнул и отвел назад. Армейские штаны, затянутые ремнем, держались на бедрах, и Динка вдоволь могла любоваться, как косые мышцы пресса ныряют за ремень, и от увиденного у нее еще больше портилось настроение.

Она беременная женщина на шестом месяце и должна думать о ребенке и предстоящих родах, а не о том, как красиво эти мышцы сужают талию и там под ремнем… Все! Она даже с окна слезла, хватит с нее. Ее предупреждал доктор, что в начале третьего триместра могут быть самые неожиданные скачки гормонального фона, но о том, что гормоны забьют фонтаном прямо в голову, предупредить забыл.

Это Максим виноват, обязательно было раздеваться перед ней? И штаны можно было потуже ремнем затянуть, на талии, а не позволить им на бедрах болтаться и вообще… Парни одобрительно шумели, конечно, это же руководство, а руководством положено восхищаться и цокать языками.

Распахнулась дверь, и вошел Максим с футболкой на плече. А Динка снова зависла, беспомощно разглядывая струйки пота, стекающие по рельефной груди. Обязательно стоять перед ней и демонстрировать свою неотразимость? Вот если бы это он был беременный, посмотрела бы она, каким красавцем он был с таким животом.

— Доброе утро, Дина. Как ты спала?

«Доброе утро, Дина!» Больше и сказать нечего, будто соседку в огороде за забором увидел.

— Дина, ты себя плохо чувствуешь?

А голос какой заботливый! Если бы правда было интересно, как она себя чувствует, то не болтал бы с охранниками и не изображал из себя тренера сборной по легкой атлетике, а хотя бы ради приличия пришел и поинтересовался.

— Дина, ты меня слышишь? — Максим подошел ближе и обеспокоенно взял ее за руку.

— Что ты пристал ко мне? — она выдернула руку. — Что тебе до того, как я себя чувствую?

— Ты носишь моего ребенка, — голос ровный, без тени эмоций, таким только станции в метро объявлять, — потому я и беспокоюсь.

Все правильно, все так, как она думала. Его волнует только ребенок, а она для него лишь инкубатор. «Какой же ты гад, Максим Домин»…