Устав находиться под надзором, Стив решил освободиться от любезнейшего лейтенанта Марко и его людей, как только они высадятся в гавани Нуэвитаса. Однако это не совпадало с планами лейтенанта. Стемнело, поблизости не было ни одной гостиницы, а потому иностранцу никак нельзя позволить направиться в Камагуэй ночью, да еще одному.

— Нет, нет, сеньор! Об этом и речи быть не может. Повсюду эти проклятые повстанцы. Иногда они осмеливаются появляться даже в городах. Кроме того, в нашей штаб-квартире могут быть новости о вашем деде, сеньоре Альворадо. Им дали инструкции, чтобы они поддерживали с ним постоянную связь — из соображений безопасности, разумеется. Тогда вы точно узнаете, где находится дон Франсиско, а завтра я отправлю вас с вооруженной охраной.

Ночь была ветреная и предгрозовая, кроме того, Стив действительно хотел получить информацию, обещанную лейтенантом. Поэтому он улыбнулся и поблагодарил молодого человека.

«Одной ночью больше, одной меньше», — подумал он. Стив усмехнулся, вспомнив о тех временах, когда ни за что не согласился бы на подобную задержку. Но теперь он стал более благоразумен. Анне предстояло ввести Стива в это общество и объяснить, что он здесь из-за нее. Но кому-то было нужно, чтобы они с Анной расстались. Кому и зачем? В конце концов, он это понял, хотя прежде удивлял их тем, что так охотно принимает советы. Он даже сделал вид, будто согласен, что ему не стоит прощаться со своей так называемой женой.

В ночи сияли отдаленные огни; где-то послышался перестук копыт; кто-то небрежно перебирал струны гитары. Прямо перед их небольшим отрядом из темноты выросла высокая стена, откуда долетел резкий оклик часового.

— А! — воскликнул лейтенант. — Вот мы и на месте. Казарм там не слишком много, зато квартиры для офицеров довольно чистые, а поскольку кто-то всегда на дежурстве, одна, а то и две комнаты пустуют. Итак, сеньор, входите. Надеюсь, горячая пища и пара стаканов вина нам не повредят.

Когда наконец-то хлынул ливень и напоил жаждавшую влаги почву, у Стива появилось время обо всем поразмыслить. Молодой лейтенант оказался прав — на столе появилась горячая еда, обильно сдобренная специями, и много дешевого красного вина. А потом молодая хорошенькая и довольно энергичная женщина согрела его постель.

К счастью, она быстро уснула, и теперь Стив, заложив руки за голову, прислушивался к буре за окном. Завтра, если все пойдет хорошо, он уже будет на пути в Камагуэй, к тому же в сопровождении эскорта. Но после…

Казалось, не один Стив беспокоился о доне Франсиско Альворадо — вполне возможно, поэтому Хулиан Зулуета и поспешил отправить его сюда. Из того, что Стив узнал здесь от майора, он понял только одно: никто не знал, заложник или сторонник повстанцев дон Франсиско.

Впрочем, майор держался довольно деликатно:

— Нам советовали проявить особую заботу о сеньоре Альворадо. Могло произойти все, что угодно, — у нас слишком сложная ситуация, сеньор! Честно говоря, я даже не знал, что мне делать. Мы получили послание, написанное собственной рукой дона Франсиско, как вы сами в этом убедились. Но вы же видите, какое оно короткое и темное! Он находится на территории, контролируемой повстанцами, а я не могу послать отряд на поиски, ибо тем самым поставлю под угрозу его жизнь. Все они вооружены и готовы к борьбе, чтобы отомстить за убийство своего лидера Аграмонте. Вы понимаете мое положение?

Стив понимал. Но очень быстро он оценил и свое собственное положение. Его направили сюда, чтобы он разыскал деда и вывез его в безопасное место прежде, чем тот создаст проблемы для испанского правительства.

Однако ни капитан, ни дон Хулиан Зулуета не знали об ослином упрямстве и высокомерии дона Франсиско Альворадо, маркиза де Сантильяна. Он всегда занимался только тем, что считал нужным, и только тогда, когда, по его мнению, для этого пришло время. Стив нахмурился, глядя в темноту и вспоминая нередкие столкновения с дедом. Взял ли он с собой Хаиме Переса, своего телохранителя? В коротком сообщении, которое Стив получил от деда несколько месяцев назад в Новом Орлеане, говорилось лишь о том, что он собирается заняться на Кубе своими делами. Но неужели эти дела заставили его противостоять испанскому правительству? Стив готов был поручиться, что это не так.

Он вспомнил другое время и другую страну, где сам был повстанцем. Так считало не только французское правительство Мексики, но и его собственный дед. Дон Франсиско всегда поддерживал установленный порядок, а поскольку сам был испанцем, нетрудно догадаться, на чьей стороне его симпатии в кубинских делах. И тем не менее… «Странно, почему я никогда не знал, что у него есть владения на Кубе? Ведь он наверняка упоминал об этом…» Стив так ничего и не решил. Скоро наступит утро и принесет ему ответы на все его вопросы.

В то же самое время, но совсем в другом месте Джинни мучилась от ночного кошмара. Ей снилось, будто ее похоронили заживо, а затем выкопали и завернули в черный саван. При этом она думала: «Ведь я мертва, так почему же я знаю о том, что со мной происходит? А если я жива, то почему так спокойна?» Ей показалось, что где-то вдалеке слышатся голоса, хотя она никого не видела и не слышала.

— По-моему, она шевелится!

— Она все еще без сознания — неужели не понимаешь? Но ей нельзя двигаться. Он предупреждал об этом.

— Позаботься, чтобы с ней обязательно кто-нибудь находился. И будь особенно внимателен, когда станешь ее кормить, — она не должна шевелить головой.

— Вы должны спать… спать… спать… Последние слова эхом отдались в ее сознании. Они звучали все тише и тише, пока не замерли окончательно. У человека, произносившего их, был какой-то странный акцент. Джинни была уверена, что все это ей только снится. Однако потом ей дали что-то выпить, и она погрузилась в глубокий сон.

Но какой же странный сон! Она словно пыталась прорваться сквозь туман, окутавший ее сознание, но погружалась все глубже во тьму. Она не ощущала своего тела.

Потом этот долгий сон сменился каким-то приятным состоянием. Джинни снова услышала чьи-то голоса и даже узнала некоторые из них.

— Почему она не просыпается? Это ненормально…

— Успокойтесь, вы же видите, она снова пошевелилась. Она проснется, когда он сочтет, что для этого пришло время. Неужели вы не поняли того, что вам объяснили?

Это были женские голоса, но иногда к ним присоединялся и мужской голос, который ей смутно напоминал о чем-то. Порой он с ней заговаривал. Мягкий и вкрадчивый, он заставлял ее забывать о темноте и черном саване.

Джинни не ощущала времени, она словно парила — взлетала и падала, но падение всегда было медленным и мягким. Она испытывала ощущение легкости, почти невесомости. Но однажды Джинни поняла, что не желает больше оставаться ни мертвой, ни полуживой, ни спящей, ни грезящей. Она проснулась и услышала чье-то нежное пение на незнакомом языке, хотя песня напоминала ей фламенко. Пение доносилось из другой комнаты, а в ее комнате была полная тьма.