– Пойду в дом за мусорными мешками, – неохотно сказала я.

Часть из тех, кто не пошел в амбар, начали играть на музыкальных инструментах у костра. В тёплом вечернем воздухе звучала мандолина, а запах древесного дыма успокаивал, но я была уверена, что основная вечеринка проходила в амбаре. Вот поэтому я и удивилась, услышав людей в доме, когда забралась на крыльцо. Я остановилась, прислушиваясь. Те, кто находились внутри, были в гостиной и поэтому не заметили меня. Когда я услышала, как невнятно звучат их слова, то поняла, что мне не стоит беспокоиться.

– Да не, это просто детский лепет. От них же сплошные неприятности, от этих парней из Впадины.

Я оживилась. Это говорил Арамис. «Арамис – как вонючий одеколон, – мысленно поправила я себя, – а не мой любимый мушкетёр». Я на цыпочках подошла к кладовке, чтобы схватить черные мусорные мешки у стены, надеясь, что смогу убежать незамеченной. Сладко-вонючий запах марихуаны пробивался даже через две комнаты.

– Думаешь, они все врут? Ради внимания? – это был незнакомый голос.

– Ты сказал, что они друзья, – мой папа.

– Во всяком случае, соседи, – поправил Арамис. – Более или менее. Крэбли, Милчмен, тот парень Клепперт. Все они живут во Впадине.

Крэбли, Милчмен, тот парень Клепперт.

Ледяная глыба с моей головы перешла на живот, замораживая всё на своем пути. Они говорили о мальчиках, на которых напали? Краб, Тедди со щенячьими волосами, а ещё Рэнди или Джим Клепперт, первый из которых учился в четвёртом классе, а второй – в шестом. Неужели на всех напали? Салат, который казался таким вкусным, начал пениться и пузыриться в желудке, выталкивая кислоту к задней части моего горла. С этими ребятами я делила сладости на Хэллоуин.

– Но да, я думаю, что всё это чушь собачья, – продолжил Арамис. – Никто из них не может опознать нападающего, все говорят, что он был в маске. Описание физических характеристик тоже не совпадает. У одного нападающий высокий и крепкий, у другого – низкий и жилистый.

– В газетах пишут, что мальчиков было двое, – сказал незнакомец.

– Газеты не всё знают.

Ещё одна пауза, а затем незнакомец сказал:

– Я слышал, что они подверглись сексуальному насилию.

Сквозь стену я действительно почти услышала, как Арамис пожал плечами, а затем резко втянул воздух, всасывая косяк. Он заговорил с полным ртом дыма:

– Кто-то потрепал этого Крэбли, потыкал его в задницу, но на двух других не было никаких следов. Думаю, у них произошли какие-то неправильные разборки, о которых они слишком боятся говорить, мальчики пробовали, что хорошо вставлять, а что нет, и всё вышло из-под контроля.

– Ты заходил к Гэри Годлину на прошлой неделе, – сказал папа почти обвиняюще, но он уже так укурился, что это прозвучало плаксиво. – Я проезжал мимо его дома по дороге в город и заметил твою машину.

– Гоблин живёт здесь? – голос незнакомца. – Боже, а я всё гадал, что с ним сталось.

– Его дом следующий к северу, – сказал папа.

Гоблин. Годлин. Так это прозвище он получил за счёт фамилии, а не за счёт его злобного лица.

– Пришлось, – сказал Арамис. – Ты знал, что отчим насиловал его так, будто это хобби типа софтбола или ещё какого-то дерьма, которым занимаются каждый вторник и четверг?

– Чёрт, – сказал папа. Его голос изменился.

– За это его и засадили, и он умер в тюрьме. Всякий раз, когда в городе происходит что-то такое, я проверяю Гоблина. Я заезжал и к Коннелли, учителю музыки. Он чист. Заехал ещё в пару мест, чисто для протокола, и они ничего не дали. Я отвечаю, парни врут, чтобы привлечь к себе внимание. Ты же знаешь, какие они, эти парни из Впадины. Отцов нет, а мамы курят перед телевизором и целыми днями жрут конфеты.

Бауэр, похоже, не был заинтересован в поимке виновного. Я снова подумала о том, что они скрывали с моим папой.

Я услышала, как один из мужчин затянулся и начал кашлять, сначала через нос, пытаясь не выпустить дым, а затем во всю глотку, когда не смог удержаться.

– Эй, радуйся, что у тебя девочки, Донни, – сказал Арамис, сопровождая это глухим хлопком, как будто кто-то постучал по арбузу. Кашель немного утих. – Эти парни творят такое странное дерьмо. Кстати, а что случилось с шеей твоей младшенькой? Выглядит так, будто вы её душили.

– Родилась такой, – проворчал папа.

– Она красивенькая, даже с этим шрамом, – сказал незнакомец. У меня по спине пробежала дрожь от того, как хрипло он говорил, как будто пробовался на роль какого-то пафосного пирата.

– Чертовски красивая, – согласился папа, его тон был яростным, но в то же время фальшивым, скрывавшим его хрупкое самолюбие. – Сколько бы ты за неё дал?

Арамис засмеялся, за ним и другой мужчина, и я понимала, что они оба посчитали это шуткой, и наутро папа об этом даже не вспомнит, но эти смешки переворачивали все у меня внутри, и я выбежала наружу, глотая чернильный ночной воздух. Это было уже слишком, слишком много для меня, и я рванулась за дом, где меня и стошнило. Из моего рта извергалось рагу, горькая желчь с кусками гороха и сосисок. Меня рвало с такой силой, что я чудом не задохнулась.

Когда всё закончилось, я отправилась на поиски Сефи. Грязные столы с едой были точно такими же, какими я их оставила. Она должна была меня увидеть, наверняка слышала, как меня тошнит, но она ненавидела это зрелище, поэтому я и не удивилась, что она не подбежала, чтобы подержать мои волосы. Я не смогла её найти ни на тропинках, ни рядом с костром, поэтому побежала к машинам, чтобы пересчитать их. Полевая трава была колючей, пока я осматривала все машины, заглядывая в окна, чувствуя, как роса щекочет мне икры, и дрожа под холодным взглядом горчичной Луны.

Я не могла найти Сефи. Где Сефи?

28 мая, 1983, поздно!

Дорогая Джин:

Как ты? Надеюсь, хорошо. Я в основном хорошо. У меня есть что-то вроде догадки, кто нападает на мальчиков из моей школы, но мне придётся ещё немного разнюхать. Я видела по телевизору, что когда преступник становится таким наглым, как этот, он вообще едет с катушек. Если кто-нибудь не остановит его как можно скорее…

Мне очень нравится «Хочешь – верь, хочешь – нет» Нелли Блай. Иногда мне кажется, что только из-за неё я ещё в своём уме. Недавно я прочитала про гелиотропы. Ты знаешь, что это? Это растения, которые всегда находят солнце. Я хочу быть гелиотропом. Шучу!

Я бы очень хотела тебя увидеть. Ты можешь приехать сюда?

Люблю,

Кэсси

На следующее утро я на цыпочках спустилась по лестнице и обошла липкие красные стаканчики, бумажные тарелки, покрытые коркой еды, переполненные пепельницы и закисшие пивные бутылки. Я убралась снаружи, но не внутри. Я же не святая.