Каждый пытался урвать хоть какое-то интервью, и от этого толкотня и неразбериха становилась еще больше.

Лола же загородила проход Эрнесто, который оказался к ней ближе всех.

– Не понятно, жена Боцоли созналась в соучастии? – Она подсунула ему микрофон.

Рядом тормознули еще двое коллег и ждали наготове.

– Нет. – Он захлопнул ноутбук. – Всем спасибо! – Он протиснулся к выходу.

Краем глаза Лола видела, что начальник ответил что-то Бобрихе и скрылся за дверью.

«Ничего, у меня же телефон Эрнесто есть! Вот и поговорим!»

Визитка, спрятанная в кармашке сумки, грела сердце.

Неделю тому назад

Бонфини уже давно начал подозревать жену, но конкретных фактов ее измены пока не нашел.

А точнее, не искал так усердно, как следовало бы, опасаясь за свою нервную систему и каждый раз находя оправдания Хелен, успокаивался на какое-то время.

Она на все находила объяснения, на вопросы отвечала уверенно и без колебаний, а тогда ему еще не хотелось скандалов. Последнее время он сильно уставал на заводе, работая в ночную смену, и раздраженность его достигла высшего предела.

Переутомление давало о себе знать во всем – озлобленность на неповоротливого Амана, жуткое недовольство на дурацкие указания молодого Сильвио, с некоторых пор строившего из себя главного хозяина, не говоря уже про шуточки Марио, который начал вызывать у него необъяснимую ненависть. Все это напряжение рабочего дня, сдобренное ревностью и мерзкими догадками, дома начало превращаться в неуемную злость, которую он постепенно вываливал на Хелен. Он и раньше изредка поколачивал ее, а сейчас это превратилось почти в каждодневный ритуал. На удивление, унижение жены побоями доставляло ему все больше сладостного удовольствия, снимало усталость и приносило временное успокоение.

В Италии уже давно шла широкая кампания против домашнего насилия, и он понимал, что его могли очень просто загрести в полицию по одному звонку Хелен. Но Бонфини был уверен, что жена этого не сделает и будет терпеть до последнего, ведь в свое время он здорово помог ей и практически спас от нападок уже бывшего супруга, который даже после развода не хотел оставлять ее в покое.

Все началось, когда они занимались приготовлениями к отъезду в Бразилию, Хелен, которая так рвалась увидеть родных, своим странным, изменившимся поведением стала давать ему повод задуматься. Временами ему даже казалось, что ей совсем не хочется на родину.

«И чего мы премся за тридевять земель, тратим деньги на билеты, да еще на рождественские подарки, а она сидит как истукан и в стену смотрит, как будто эта поездка ее не касается», – думал Бонфини, глядя на застывшую на кровати жену.

Но в Рио-де-Жанейро Хелен сразу повеселела, и Бонфини, ублаготворенный стараниями услужливых родственников, тоже расслабился. Немного раздражал вечный хохот и бесконечная болтовня – «хуже, чем итальянцы, в самом деле», – но яркое теплое солнце, вполне приемлемая еда и нескончаемая выпивка смирили его с пребыванием в Бразилии.

Вернувшись в Маргару, Хелен опять впала в какой-то ступор, что сильно бесило Бонфини, но до поры до времени он терпел, пока она окончательно не вывела его из себя, забыв забрать его вещи из химчистки, и он наподдал ей совсем несильно. С тех пор она бесповоротно замкнулась, а он не мог, да и не хотел разбираться в этой бабьей психологии и только мучился от подозрений.

Следующим толчком к грязным мыслям явился разговор, который он услышал в баре и который касался Хелен.

– Я их лично видел, – говорил толстощекий мужчина в рабочей робе, дуя на пивную пену в высоком стакане, – Хелен эта, конечно, красотка, и я бы удивился, что она до сих пор со своим мужем все еще…

Сидящий рядом с толстощеким молодой парень пихнул его в бок, когда увидел приближающегося Бонфини, а тот счел ниже своего достоинства задавать вопросы полупьяному человеку.

Этот случай явился толчком для нового недоверия и отвратительных домыслов.

«Кто это мог быть?! С кем ее видели?! – терялся в догадках Бонфини. – А если это был обычный знакомый или друг?» – пытался успокоить он свой разгоряченный мозг.

Но как-то он все-таки устроил жене проверку. После того как Аман уже несколько раз сматывался с работы через лаз под забором, этим же способом решил воспользоваться и Бонфини.

«Сколько можно вкалывать за двоих?!» – решил он и предупредил напарника, что на этот раз ему надо отойти на пару часов.

Бонфини рванул домой и, увидев перед входом автомобиль жены, с облегчением выдохнул. Но когда вошел в дом, то не обнаружил там Хелен.

Пройдясь по всем комнатам и не найдя ничего подозрительного, кроме разбросанных перед зеркалом помад и теней, которыми она никогда не пользовалась, он уселся за стол и стал размышлять:

«Устроить «сюрприз» и дождаться ее возвращения? Или вернуться в цех, а потом поймать на лжи? А может, подождать в машине за углом, посмотреть, кто ее подвезет, раз ее «Фиат» остался на месте?»

Пока он раздумывал, со стороны входной двери раздался звук приближающихся шагов. В комнату вошла Хелен и, увидев мужа, застыла на секунду, но тут же, как ни в чем не бывало, бросила ключи на стол.

– Тебя что, с работы отпустили? – ничуть не смущаясь, спросила она и сняла маску с лица.

– Меня нет, а вот тебя где носит?! – Он угрожающе встал.

– Я к Миранде зашла. А что такое, время-то еще одиннадцати нет.

«Эх, не догадался я ее подружке позвонить, – пожалел про себя Бонфини, – а теперь-то уже поздно, наверняка договорились!»

Она, как показалось рабочему, преспокойно прошествовала в спальню. И тут Бонфини не выдержал, ему уже было наплевать, была она на самом деле в гостях или нет. Он быстро последовал за женой, развернул к себе и сильно схватил за подбородок.

– У Миранды, говоришь, была! – Он сжал пальцы так, что ее упругая кожа сморщилась и заскрипела, и, притянув к себе ее лицо, свирепо посмотрел в глаза.

Она молчала и не думала отводить взгляд, и это выбешивало.

Он толкнул ее с силой и вслед ударил в живот, она повалилась на кровать.

– Только попробуй еще куда-нибудь свалить! – Он вышел и хлопнул дверью. Даже не посмотрел в ее сторону.

На несколько дней между ними установилось враждебное спокойствие, пока Бонфини не обнаружил в почтовом ящике непонятное письмо. Они уже давно не получали ничего, кроме реклам и счетов, и вдруг этот белый конверт, адресованный Бернардо Бонфини!

Неприятное беспокойство тут же цапнуло его своей клешней, заскребло под ложечкой. Он зачем-то оглянулся вокруг и, спрятав письмо между листами с рекламой, принес домой. Адрес был написан от руки печатными буквами, штрихкод он не разобрал, но было совершенно ясно, что послание пришло по почте, а не подброшено кем-то.