— Мне сегодня надо будет уйти, — пророкотал над головой нежный раскат грома.

— Куда?!

Мэл даже повернулась, сразу же теряя интерес к улице. Они теперь часто выбирались на крышу, в основном, ближе к вечеру.

— По делам. 

Ее, как маленькую, легко щелкнули по носу, но Мэл не собиралась пускать слюни умиления. В потемневших глазах Блэйка искрило тщательно контролируемое напряжение.

— Каким?

— Документы проверить.

— Врешь.

* * *

Вот хитрая малышка… Да, врал. А скоро будет врать еще больше. Десять дней рая и ада в одном флаконе. Десять глотков нормальной жизни с затхлым послевкусием скорой расплаты. Каждое утро он боролся с собой. Не морщился на грызущую изнутри боль и улыбался, когда по венам бежал кипящий свинец, а внутренности скручивало в один пульсирующий болью узел. Тело умирало, а он до дрожи желал хотя бы лишнюю неделю, да что там — и на час был согласен, лишь бы рядом с Мэл.

Но жизнь — чертовски скверная сказка, и чудес в ней не предусмотрено.

— Правда, Мэл. Время прошло достаточно, накопились некоторые вопросы.

А заодно сегодня случится оборот. Зубы ныли с самого утра, а кожа зудела нестерпимо. Но сладкое предвкушение расправы давало сил терпеть. Вот только девочка научилась чувствовать его слишком хорошо.

Он не слепой — видел, что и она замечает его «мелкие» недомогания. Конечно, пытался выкрутиться, как мог. Не выносил жалость. Тем более если сам виноват — не разглядел, что под носом в Стае делается.

— И долго будешь решать вопросы?

Другую бы окоротил в несколько слов, а вот настойчивость Мэл не раздражала. Приятно даже — и дурак поймет, что малышка ревнует. Было бы кого… И пусть ее тяга — всего лишь реакция на альфу, скованного толстой цепью проклятья, но хоть так.

— Глазом моргнуть не успеешь. Пошли, маленькая. Уже слишком поздно…

* * *

Старый Порт встретил его запахом сырости и притаившейся опасности. Таксист отказался ехать дальше заброшенной текстильной фабрики, ну да и этого хватит. Блэйк торопливо вышагивал по лабиринту из заборов, контейнеров, старых зданий и лачуг, облюбованных бомжами и прочей «элитой» трущоб.

Надо добраться до нужного места к полуночи, а то и раньше. Какого-то черта во рту кровавая слюна. Это ни хрена не здорово… Только бы гости ночного рандеву пушки раньше времени не достали. Представление должно состояться…

За спиной скрипнули мелкие камни. А вот и «хозяева» вечера… Блэйк продолжил идти, ничем не выдавая, что услышал «хвост». Да, он один. Пусть все это видят и не дергаются раньше времени. Это потом они поймут ошибку. И все-таки как же хорошо, что для обычных людей оборотни — всего лишь легенда. Это дает ему зубастый и очень злой козырь.

Выбранное им место было максимально удалено от  жилья людей. Кто знает, что в башке у зверя творится? Может, ему не хватит и дюжины растерзанных трупов. Развлечется слегка и побежит искать себе приключений на шерстяную задницу. Маловероятно, но исключать не стоит. Впрочем, в город не убежит — слишком ослаб.

Ублюдки за спиной больше не таились, шли этакими крутыми мальчиками, нарочно создавая шум. Блэйк не поворачивался — ему вообще плевать на будущих покойников, но шаг прибавил основательно.  Под ногти словно запустили раскаленные иглы, а десна набухли, готовые к появлению клыков. Слишком рано!

Почти бегом завернув за очередной поворот, чуть не наскочил на спрятавшийся там "Рэндж Ровер". Огромная  машина стояла в тени одной из стен. Дорогая... На порядок выше той, в которой однажды приехал латинос с дружками. Из тачки тут же выбрались две знакомые рожи. Охранялы, что обыскивали его логово.

— Руки на капот! — рявкнул мужик с серьгой в ухе. Тот самый, который стрелял в «собаку», то есть в него.

На капот так на капот. В ушах нарастал шум, а картинка перед глазами двоилась. Под ребрами ворочался огненный еж, распуская длинные иглы. Прошибло в холодный пот и тут же с размаху швырнуло в пекло. Блэйк скрипнул зубами, обкусывая первый стон. С каждым разом все хуже… но сейчас он ждал этой боли как манны небесной.

По корпусу прошлись жесткие хлопки.

— Чисто!

Сквозь муть в глазах Блэйк заметил, как из машины выбрались еще двое. Не разобрать… Зрение портилось, разукрашивая мир плотными черными кляксами.

— Ну вот мы и встретились, урод… — слова мужчины расслоились на отдельные ноты. Забили пустую голову грохотом и диким визгом.

— … девчонка?!

По почкам прилетел удар. Колени подломились, и Блэйк рухнул на растрескавшийся асфальт. Боль и слабость подкатывали со всех сторон. Ногти уже черные. Удар под живот вывернул желудок наизнанку. Опять рвота кровью — раньше такого не было…

— Милки, какого хрена?!

А, значит, этого с серьгой звать Милки… и жить ему осталось сраных несколько минут.

Кости затрещали, выскакивая из суставов и разрывая связки. Позвоночник выгнуло от вскипавшей под кожей  агонии, а ребра с хрустом раздвинулись в разные стороны. Под челюсть словно ударило кувалдой, выбивая первый рычащий крик.

Чей-то визг хлестнул по ушам, над головой раздался выстрел, и последнее, что застряло в памяти — уходящая из-под лап земля.

* * *

Кровь. Сладкая… горячая… Зверь облизнул пасть и мягко опустился на передние лапы. Когти чиркнули по твердой почве. «Асфальту» — заскреблось между ушами незнакомое слово, и в горле заклокотало рычание.

Добыча перед ним опять скулила. Ее голос — высокий и слабый — тоже злил, но почему-то зверь не спешил нападать. Эта жертва оказалась хитрее. Попыталась сбежать. Запрыгнула в странную, дурно пахнущую нору из... из такого твердого, блестящего… «металл», «машина». Зверь оглушительно рявкнул. Воспоминания тревожили! Жгли внутри маленьким злобным огнем. Он не хотел ничего вспоминать! Он хотел к Ней…

«Мэ-ло-ди».

Зверь тихонько взвыл. Его пара! С белоснежной, лишенной шерсти кожей и странной, но такой красивой мордочкой. Он бы с удовольствием облизал ее…

Добыча хрипло вскрикнула. Задышала часто и тяжело, но с места не двинулась. С обгрызенными лапами далеко не убежишь. Хватит. Надо заканчивать охоту. Тут слишком… «людно».

Взревев, зверь кинулся к последней жертве. Клыки прокусили темную кожу, вырывая вместе с кусками мяса жизнь. Кровь хлестала из разорванного горла, обрубки передних лап молотили по плечам, но он держал пасть сомкнутой до тех пор, пока тело под ним не перестало дергаться.

Вот теперь хорошо. Эти создания обидели пару! Он не помнил, откуда это знает. Просто чувствовал. Как и то, что тела нужно «обыскать». Найти «деньги». Смутные воспоминания дергали за лапы, заставляя делать то одно, то другое. Зверю это совсем не нравилось, но он не сопротивлялся. Это все для пары… Значит, надо быть послушным.