Изумление мистера Эбни возросло. Я тоже удивился. Не похоже было на Сэма швырять свои козыри вот так открыто.

– О чем это вы? – спросил мистер Эбни.

– Мистер Бернс сам охотится за мальчиком. Он приехал, чтобы похитить его.

Вполне понятно, мистер Эбни ахнул от изумления. Я умудрился насмешливо и невинно расхохотаться. Проникнуть в замыслы Сэма я не мог. Не надеется же он, что его диким заявлениям хоть на минуту поверят. Мне показалось, что от постигшего его разочарования ему отшибло мозги.

– Вы что, Уайт, с ума сошли?

– Нет, сэр. Я берусь доказать свои слова. Если бы в тот раз я не поехал с мистером Бернсом в Лондон, он наверняка бы увез с собой мальчика.

На минутку у меня зашевелилась тревожная мыслишка – уж не припасено ли у него в резерве что-то неведомое мне?

Но я тут же отбросил свои тревоги. Ничего у него не может быть!

В полном замешательстве мистер Эбни повернулся ко мне. Я вздернул брови.

– Смешно и нелепо!

Видимо, эта фразочка полностью совпадала с мнением мистера Эбни. Он накинулся на Сэма с обидчивым гневом мягкотелого человека:

– С чего вдруг, Уайт, вы являетесь ко мне с вашими абсурдными россказнями?

– Я не хочу сказать, что мистер Бернс хотел похитить мальчика, – гнул свое Сэм, – как те субъекты, которые вломились в дом. У него причина особая. Мистер и миссис Форд, как вы, конечно, знаете, разведены. Мистер Бернс пытался увезти мальчика, чтобы вернуть его матери.

Я услышал, как тихонько охнула Одри. Гнев мистера Эбни чуть подтаял, тронутый сомнениями. Такие слова, сняв с обвинения полнейшую абсурдность, придавали ему правдоподобие. На меня снова нахлынула тревога, что у Сэма припрятан неведомый мне козырь. Может, это все и блеф, но что-то в его обвинениях есть зловещее.

– Вы можете сказать, – продолжал Сэм, – что это делает честь сердцу мистера Бернса. Но, с точки зрения моего нанимателя, да и вашего тоже, рыцарственность порыва еще следует проверить. Пожалуйста, сэр, прочитайте.

И он протянул мистеру Эбни письмо. Тот, поправив очки, начал читать – сначала бесстрастно, скептически, потом жадно и ошеломленно.

– Я счел необходимым, сэр, порыться в бумагах мистера Бернса в надежде найти…

И тут я понял, что за письмо он стащил у меня. Голубовато-серая почтовая бумага сразу показалась мне знакомой. Теперь я узнал ее точно. Это было письмо Синтии, изобличающий документ. У меня хватило безумия прочитать его Сэму в Лондоне. Предсказание Сэма, что удача может в любой момент переметнуться к другому, обернулось правдой.

Я поймал его взгляд, и во второй раз у него достало наглости подмигнуть мне многозначительно и полновесно. По выразительности подмигивание было равнозначно триумфальному кличу студентов на матче.

Мистер Эбни, залпом прочитав письмо, силился обрести дар речи. Я легко истолковал его эмоции. Он, считай, пригрел гадюку на своей груди. Директора школ терпеть не могут потенциальных похитителей.

Ну а у меня самого был полный разброд мыслей. Не было даже элементарного плана, как справиться с жуткой ситуацией. Я был раздавлен отчаянной беспомощностью своего положения. Разоблачить Сэма невозможно, объяснить свою относительную невиновность тоже. Внезапность атаки лишила меня всякой способности мыслить связно. Я был разбит наголову.

– Ваше имя Питер, мистер Бернс? – спросил мистер Эбни.

Я кивнул, не в силах выговорить ни слова.

– Письмо это написано… э… леди. В нем вас недвусмысленно просят… э… поспешить с похищением Огдена Форда. Желаете, чтобы я прочитал его? Или сознаетесь, что вам известно его содержание?

Он ждал ответа. У меня его не находилось.

– Вы не отрицаете, что приехали в «Сэнстед-Хаус» со специальной целью похитить Огдена Форда?

Сказать мне было нечего. Я мельком увидел лицо Одри, холодное и жесткое, и быстро отвел глаза. Мистер Эбни сглотнул. На лице у него появилось укоризненное выражение свежепойманной трески. Он смотрел на меня с болезненной гадливостью. И этот старый мерзавец Сэм смотрел так же, ну тебе почтенный епископ, шокированный до глубины души!

– А я-то… э… безоговорочно доверял вам, – промямлил мистер Эбни.

Сэм укоризненно покачал головой. С проблеском боевого задора я пронзил его взглядом, но он только снова покачал головой.

Думаю, это был самый черный момент моей жизни. На меня нахлынуло безумное желание сбежать без оглядки и поскорее. То, как повела себя Одри, словно кислотой разъедало мой мозг.

– Пойду упакую чемодан, – буркнул я, прибавив про себя: «Вот и конец».

Бросив упаковываться, я сел на кровать поразмышлять. Настроение у меня было кислое, дальше некуда. Случаются кризисы в жизни, когда никакие доводы не приносят утешения. Тщетно я старался уговорить себя, что именно этого я, в сущности, и желал: Одри наконец-то уйдет из моей жизни.

Разве не к этому я стремился всего двадцать четыре часа назад? Разве не твердил себе, что уеду и мне больше не придется видеться с ней? Безусловно…

Итак, конец.

– Чем могу помочь? – перебил мои размышления ласковый голос.

В дверях стоял Сэм, лучась своей неизменной добродушнейшей улыбкой.

– Нет, ты неправильно с ними обращаешься. Позволь-ка! Еще минута, и ты сгубил бы складку.

Я увидел у себя в руках жалко повисшие брюки. Сэм забрал их и, бережно сложив, уместил в чемодан.

– Не расстраивайся ты так, сынок. Таковы уж превратности войны. И какое это имеет значение? Судя по роскошной квартирке в Лондоне, денег у тебя хватает. Потеря работы тебя не разорит. А если ты беспокоишься насчет миссис Форд, не стоит! Наверное, она про свое Золотце и думать забыла. Так что выше нос. С тобой полный порядок!

Он протянул было руку, чтобы похлопать меня по плечу, но все-таки удержался.

– Подумай о моем счастье, если хочешь утешиться. Поверь, сынок, я петь готов. Никаких забот и хлопот. Ух, как вспомню, что теперь все покатится без сучка и задоринки, в пляс готов пуститься! Ты себе не представляешь, до чего ж мне важно провернуть это дельце. Знал бы ты Мэри! Так ее зовут. Непременно приезжай к нам в гости, сынок, когда мы устроимся своим домом. Для тебя всегда найдутся нож и вилка, как для родного. Господи! Так и вижу домик, вот как тебя. Симпатичный такой, с красивой верандой… Я сижу в качалке, курю сигару, читаю бейсбольные новости. А Мэри тоже в качалке, напротив, штопает мне носки и поглаживает кота. У нас обязательно будет кот. Даже два. Обожаю кошек. А в саду – коза. Слушай, да как же все будет здорово!

Тут эмоции все-таки возобладали над осторожностью и он смачно шлепнул толстой рукой по моим сгорбленным плечам.

Есть предел всему. Я вскочил на ноги.

– Убирайтесь! – завопил я. – Вон отсюда!