– Ну и ладно, – покладисто согласился он и, неспешно поднявшись, сочувственно оглядел меня. – Выше нос, сынок! Будь мужчиной!

Случаются минуты, когда даже лучшие из людей впадают в мелодраму. Стиснув кулаки и сверля его взглядом, я закричал:

– Все равно победа будет за мной, мерзавец!

Но воспринимать жанр мелодрамы не всем доступно. Сэм терпимо улыбнулся:

– Ну-ну-ну! Как желаешь, отчаянный ты парняга! Чем бы дитя ни тешилось…

И он ушел.

Из «Сэнстед-Хауса» я исчез незаметно, без всякого шума, и отправился пешком по длинной дороге. Мой багаж должны были привезти на вокзал. Я был благодарен провидению за милость – мальчики были в классах и не приставали ко мне с расспросами. Один Огастес Бэкфорд довел бы меня до поседения.

Утро стояло чудесное. На синем небе ни облачка, с моря дул свежий ветерок. Наверное, на меня подействовало ликование приближающейся весны, потому что тупая депрессия вдруг слетела с меня, вернулась живость и зароились планы. С какой это стати я уползаю с поля битвы? Чего вдруг я так смиренно уступаю Ловкачу Сэму? Воспоминание о его подмигиваниях подхлестнуло меня, как тоник. Я покажу ему, что я еще фигура в игре! Пусть для меня закрыт дом, но ведь есть еще «Перья». Можно затаиться там и наблюдать за его ходами.

Дойдя до гостиницы, я остановился и уже готов был войти и занять боевой пост, когда мне пришло в голову, что шаг это ложный. Сэм может и не поверить в мой отъезд. Ему свойственна скрупулезность в деталях, и если даже он не явится провожать меня, то уж расспрашивать на вокзале, действительно ли я уехал, станет всенепременно. И я прошел мимо.

На вокзале его вроде не было. Не приехал он и на тележке с вещами. Но я решил не рисковать. Купив билет до Лондона, я сел в поезд с намерением сойти в Гилфорде и вернуться дневным поездом обратно в Сэнстед. Но по размышлении мне это показалось излишним. Вряд ли Сэм похитит Золотце до завтра. С возвращением можно не торопиться.

Ночь я провел в Лондоне и в Сэнстед вернулся ранним утренним поездом. В чемодане, среди прочего, лежал «браунинг». Покупки этой я немножко стеснялся. Для людей типа Макгинниса пистолет – такая же обыденность, как пара башмаков, но я покраснел, входя в оружейный магазин. Если бы мне предстояло сражаться с Баком, я бы меньше смущался. Но в Сэме было что-то, отчего пистолеты казались нелепостью.

Сняв комнату в гостинице и оставив там вещи, я отправился к школе. Прежде чем действовать дальше, следует повидать Одри и открыть ей правду про Ловкача Сэма. Если она будет настороже, моя помощь не понадобится. Ее доверие к нему может оказаться роковым.

Когда в школе нет мальчиков, тут очень одиноко. На территории было пустынно, когда я осторожно лавировал между деревьями, и атмосфера казалась чуть ли не жуткой. Все застыло в неподвижности, словно бы место заколдовали. Никогда прежде я не чувствовал с такой остротой, насколько изолирован «Сэнстед-Хаус». В таком одиноком местечке может приключиться все что угодно, а мир, ничего о том не ведая, будет жить по-прежнему. Подойдя ближе к дому, я с явным облегчением увидел над головой телефонные провода. У них был такой прозаический, такой успокаивающий вид.

Прогрохотала по дороге тележка торговца и исчезла за поворотом. Еще одно приятное напоминание о внешнем мире, но я не мог избавиться от ощущения, что атмосфера все-таки зловещая. Приписал я свои чувства тому, что я – как шпион во вражеской армии. Мне нужно видеть, оставаясь невидимым. Вряд ли бакалейщику, проехавшему на своей тележке, мнилось что-то нехорошее в здешней атмосфере. Ни Одри, ни Огдена не было видно, но я не сомневался, что они в саду. Однако расширять зону поиска не рискнул. Я и так подошел к дому ближе, чем дозволяло благоразумие.

Глаза опять наткнулись на провода, и мне пришла идея: надо позвонить Одри из гостиницы и попросить о встрече. Был риск, что трубку возьмет Ловкач, но не такой уж он великий умник. Если только он не отказался от роли дворецкого, что не в его характере, то сейчас он в комнате домоправительницы, а звонки телефона, который стоит в кабинете, туда не доносятся.

Я выбрал момент, когда обед закончился и Одри скорее всего в гостиной. И угадал правильно. Ответил ее голос.

– Это Питер Бернс.

Повисла ощутимая пауза.

– Да? – холодно проговорила она.

– Мне необходимо с тобой поговорить.

– Да-а?

– По телефону не могу. Пожалуйста, давай встретимся через полчаса у ворот.

– Откуда ты звонишь?

– Из «Перьев». Я тут живу.

– Я думала, ты в Лондоне.

– Я вернулся. Так мы встретимся?

Она заколебалась.

– Зачем?

– Мне нужно сказать тебе кое-что важное. Для тебя.

И мы снова помолчали.

– Хорошо.

– Значит, через полчаса. Огден в постели?

– Да.

– Его дверь заперта?

– Нет.

– Тогда запри ее. А ключ возьми с собой.

– Почему?

– Объясню при встрече.

– Хорошо.

– Спасибо. До встречи.

Положив трубку, я тут же отправился к школе. Одри ждала на дороге, невысокая, смутно различимая в сумерках фигурка.

– Это ты… Питер?

Она чуть запнулась перед именем, будто перед препятствием. Мелочь, но в нынешнем моем настроении меня это ужалило.

– Прости, что опоздал. Я не задержу тебя надолго. Давай пройдемся по дороге? Может, за тобой и не следили, но так безопаснее.

– Следили? Кто? Ничего не понимаю.

Пройдя несколько шагов, мы остановились.

– Кто за мной вдруг станет следить?

– Один замечательный субъект по имени Сэм Фишер.

– Сэм Фишер?

– Известный тебе как Уайт.

– Опять не понимаю.

– Я бы удивился, если б ты поняла. Я и попросил тебя о встрече, чтобы все объяснить. Человек, который выдает себя за сыщика от Пинкертона и помогает тебе присматривать за Огденом, – это Ловкач Фишер, профессиональный похититель.

– Но… но…

– Какие у меня доказательства? Никаких. Но сведения от него самого. Он рассказал мне все в поезде, в тот вечер, когда мы ехали в Лондон.

Одри быстро заговорила. По ее тону я понял, что она обнаружила изъян в моем сообщении.

– Зачем же ему было рассказывать?

– Я был ему нужен как сообщник. В тот день я отослал Огдена в Лондон. Сэм подслушал, как я давал мальчишке деньги и инструкции. Наставлял, как улизнуть из школы и куда ехать. И Сэм смекнул, вполне правильно, что цель у меня та же, что и у него. И предложил мне партнерство, а я отказался.