– Отчего же?

– Мотивы у нас разные. Я хотел похитить Огдена не для того, чтобы выманить выкуп.

Вдруг, совершенно неожиданно, Одри взорвалась. До сих пор девушка слушала спокойно, и ее вспышка ошеломила меня.

– О, твой мотив я знаю! Не к чему и объяснять. Разве есть пропасть, перед которой остановится влюбленный? Наверное, ты твердил себе, что совершаешь рыцарский подвиг? Женщина ее типа может подбить мужчину на любую низость. Выполняя ее просьбу, он мнит себя рыцарем. Наверное, наговорила тебе, что муж плохо обращался с ней, не ценил ее высоких качеств? Повела на тебя своими карими глазами – прямо так и вижу, а потом потупила взор и уронила пару слезинок. Ты и согласился выполнить все, что ей угодно.

– Кого это ты так расписываешь?

– Миссис Форд, разумеется. Женщину, которая поручила тебе украсть Огдена и написала тебе письмо.

– Да это вовсе не миссис Форд. Впрочем, не важно. Прийти тебя я попросил, потому что хотел предостеречь насчет Фишера. И все. Если чем еще смогу тебе помочь, пришли за мной. Если желаешь, я перееду в школу, пока не вернется мистер Эбни.

Уже во время своей речи я увидел, что совершаю ошибку. Ум ее колебался между подозрением и верой, и теперь стрелка резко качнулась.

– Нет, спасибо.

– Ты мне не доверяешь?

– Может быть, Уайт и Ловкач Сэм, а может, и нет. Я буду настороже. Спасибо, что предупредил. Но доверять тебе? С какой стати? Ведь все сходится. Ты сам сказал мне, что помолвлен. Ты приезжаешь сюда с поручением, исполнить какое мужчина возьмется только ради женщины, которую очень любит. Есть письмо, где тебя умоляют поскорее украсть мальчика. Я знаю, на что способен мужчина ради той, в кого влюблен. Так с какой же стати доверять тебе?

– А ты подумай. Не забудь, что у меня была возможность украсть Огдена. Он уже был в Лондоне, но я привез его обратно, потому что ты объяснила мне, насколько это для тебя важно.

Одри заколебалась, но лишь на минутку. Слишком глубоко сидело в ней подозрение.

– Не верю я тебе. Ты его привез обратно, потому что дворецкий, которого ты называешь Сэмом, случайно прознал про твои планы. Зачем бы тебе идти на такое ради меня? С какой стати ставить мои интересы выше интересов миссис Форд? Я для тебя – никто.

На меня налетел сумасшедший порыв – отбросить всякую сдержанность, выплеснуть невысказанные слова, заполнявшие мне душу. Любой ценой заставить Одри понять мои чувства к ней. Но меня сдержала мысль о письме Синтии. Если я хочу сохранить хоть каплю самоуважения, я должен молчать.

– Ладно. Доброй ночи, – попрощался я, собираясь уйти.

– Питер!

В ее голосе прозвучала нотка, заставившая меня обернуться в сладком трепете.

– Ты уже уходишь?

Поддаться слабости означало бы гибель. Скрепившись, я отрывисто бросил:

– Я сказал все, что хотел. Доброй ночи.

И, снова отвернувшись, быстро зашагал к деревне. Я чуть ли не бежал. В таком моем состоянии спасти мужчину может только бегство. Одри больше ничего не сказала, и вскоре я оказался вне опасности в дружественной темноте, за пределами ее голоса.

Черноту Маркет-сквер рассеивал лишь свет из «Перьев». Когда я приближался, из паба вышел какой-то человек и остановился у входа закурить сигару. Повернувшись ко мне спиной, он нагнулся, прикрывая спичку от ветра, и что-то в его внешности показалось мне знакомым.

Увидел я его, когда он, выпрямившись, исчез из светлого круга, лишь мельком. Но и этого оказалось достаточно. То был мой старый приятель, живучий Бак Макгиннис.

За стойкой восседала мисс Бенджэфилд, величественная, как обычно, услаждавшая свой могучий ум грошовым романчиком.

– Кто этот человек, мисс Бенджэфилд? – поинтересовался я. – Тот, который только что вышел?

– Ах этот… Он… Да ведь вы, мистер Бернс, были тут в тот январский вечер, когда…

– Это тот самый американец?

– Ну да. Что ему тут опять понадобилось, ума не приложу. Он давным-давно исчез. Я с того вечера его не видела, да и видеть не желала. А сегодня, нате вам, вдруг вывернулся снова. Ниоткуда. Как фальшивый грош. Интересно, что у него на уме? Ничего, по-моему, хорошего.

Рассеять предубеждения мисс Бенджэфилд было нелегко. Она гордилась тем, как частенько сама хвастала, что у нее обо всем свое твердое мнение.

– Он тут остановился?

– Только не в «Перьях». Мы в жильцах разборчивы.

Я поблагодарил ее за скрытый комплимент и заказал пиво, принося прибыль пабу. А потом, закурив трубку, уселся поразмышлять над новым поворотом событий.

Стервятники слетались, чтобы отомстить. Сэм в доме, Бак – под его стенами. Очень напоминает прежний расклад, с той лишь разницей, что и я теперь по другую сторону школьной двери.

Причину появления Бака разгадать нетрудно. Он, разумеется, в курсе передвижений мистера Форда и легко прознал, что миллионера отозвали по делам на север, а Золотце все еще в «Сэнстед-Хаусе». И вот он тут как тут, готовится к атаке.

Да, поторопился я вычеркнуть имя Бака из списка действующих лиц. Сломанные ноги срастаются. Мне следовало бы об этом помнить.

Его появление, соображал я, круто меняет план кампании. Теперь покупка «браунинга» теряет свою смехотворность, становясь искусным стратегическим ходом. Когда единственной угрозой был Сэм, я намеревался вести игру выжидательную, наблюдая за ходом событий со стороны, готовый подоспеть на помощь в случае необходимости. Чтобы обуздать Бака, методы потребуются поэнергичнее.

И я принял решение. Раз тут возник этот рьяный приверженец фронтальных атак, то находиться я должен только в одном месте: необходимо проникнуть в «Сэнстед-Хаус» и нести стражу там.

Намеревается ли он предпринять атаку уже сегодня вечером? С точки зрения противника, достоинство Макгинниса то, что он не коварен. Почти наверняка он будет действовать в открытую. Рано или поздно Бак бросится в лобовую атаку на крепость. Угадать надо одно – будет ли атака предпринята нынешней ночью? Заставит ли профессиональное рвение пожертвовать ранним сном?

Меня не прельщала мысль провести ночь, патрулируя территорию школы, однако защитить дом было необходимо. Тут мне пришло в голову, что на роль часового отлично подойдет Ловкач Сэм. Если приезд Макгинниса, с одной стороны, осложнял ситуацию, то с другой – упрощал ее: отпадала надобность в секретности, до сих пор лежавшей в основе моей тактики. Приезд Бака позволял мне выйти из подполья и сражаться в открытую, а не наблюдать за «Сэнстед-Хаусом» издалека, подобно провидению. Завтра я предполагал выгнать Сэма, но сегодня я использую его. Борьба превратилась в трехсторонний турнир. Первый тур сыграют Сэм и Бак.

Я снова стал звонить в школу. Ответили не скоро. Наконец в трубке раздался голос Фишера. Одри, видимо, еще не вернулась после нашей встречи.