Вот только образ доброго пекаря совершенно стерся из моей головы. Я уже почти не помнила его лица, лишь румяные щеки и мягкие кольца темных волос. Но стоило попытаться воскресить в памяти улыбку или глаза, как образ Гудрета стирался, заменяясь жесткой синевой другого взгляда, белыми косицами и столь редкой полуулыбкой. Рагнвальд уверенно и жестко отодвинул милый образ Гудрета, и мне не удавалось это изменить.

Понадобится время, чтобы забыть свои приключения на этих скалах.

Мысли потекли в голове вяло, неспешно… Удобно умостившись на кровати, я закрыла глаза и… уснула.

— Он жив? Мой брат жив?

— Дышит, — коротко сказал Кимлет. — Ледяные изрядно потрепали нашего риара в последней схватке. Налетели сразу двумя десятками, чтоб их Хелехёгг поджарил! Одного Бенгт подрал, второго отправил к предкам, третьего я утянул в бездну, но диких было слишком много! Они словно озверели, Альд! Хотя куда уж больше, и без того нет жизни от них… Скоро проснутся водопады, Билтвейд грядет… Чуют звери! Вот только Бенгт… Хорошо, что твой брат упал в воду, там я его и подобрал. А потом притащил сюда.

В узкую пещеру за башней риара Рагнвальд почти вбежал. И сердце глухо ударило в ребра, когда увидел растерзанное тело брата на камнях. Кимлет обложил Бенгта углями и золотом, но в себя риар не пришел.

— Надо отнести его в место силы, но в горы мне не подняться, сам понимаешь, — пробормотал Кимлет. — Я давно говорил, что пора сложить сокровища здесь, но ты знаешь, какой твой брат упрямец. «Десятки лет место силы было в горах, там и останется!» Ну что за ненужная спесь!

— Бенгт чтит традиции и заветы предков. — Рагнвальд прикоснулся к бледному лбу брата. Ток жизни едва теплился в риаре, но все же не угасал.

— Проклятые ледяные твари! — яростно выдохнул Кимлет. Светло-голубые глаза потемнели от гнева. — Надо снова обратиться в Варисфольд!

— Мы обращались два раза. Пришлые хёгги не будут охранять Карнохельм круглый год, Кимлет! В прошлый раз мы заплатили несколько сундуков золота, чтобы наемники дрались на нашей стороне! И что же? Никого не осталось, и золото платить стало некому… О Карнохельме дурная слава идет по всем фьордам. Против диких белых хёггов нужны отряды черных, да где же их взять?

— Ты прав. Огненные потомки Лагерхёгга вспыльчивы и своенравны, они не любят подчиняться. Вспыхивают, как пламя, дерутся… Даже если мы снова пообещаем награду и наберем десяток черных хёггов для охраны, то от ожидания и скуки они разнесут нам Карнохельм! Попортят дев и поубивают воинов! Так уже было десять лет назад, и это не выход. А сражаться против ледяных зверей мечом — бесполезно! От их стужи даже камень становится хрупким, словно стекло! Карнохельм стоит над пропастью, а проклятые звери способны всех в нее и отправить!

— Надо придумать что-то другое…

— Ты уже придумал! — буркнул а-тэм, хмуро глянув на шею Рагнвальда. Черный обруч на ней матово блеснул. — Как это случилось? Не понимаю, как ты выжил!

— Я сам до конца не понимаю. Все как в тумане… — Рагнвальд устало потер глаза, в которые словно насыпали ледяного крошева. Стоять возле жарких углей внутри пещеры было больно, невыносимо хотелось выйти, вздохнуть полной грудью ветер с вершины. Снова увидеть ее заснеженный склон, почувствовать на губах свежесть… Рагнвальд подобрал острый камень и сжал в кулаке, чтобы заглушить голос снега, зовущий его.

Угли рядом с ногами зашипели, покрылись морозным узором и потухли. А ведь это были угли с хёгговым огнем, который никогда не гаснет! Кимлет тоже это заметил и поежился.

— Конухм собирает совет старших, ты ведь понимаешь, что придется им все объяснить? — спросил а-тэм.

Рагнвальд кивнул, все еще глядя на едва дышащего брата. Кимлет снова нахмурился, запустил ладонь в светлые волосы.

— Надеюсь, ты знаешь, что сказать, Рагнвальд. Признаться, теперь и мне не по себе рядом с тобой. Я чувствую… стужу. И она слишком велика.

Рагнвальд не ответил и Кимлет шагнул к выходу.

— Не задерживайся. И… пусть помогут тебе перворожденные, Альд. Пусть помогут.

Побратим Бенгта вышел. А Рагнвальд встал на колени возле брата. От жара его трясло, и стужа внутри разрасталась колючим комом. Рагнвальд со злостью зачерпнул пригоршню углей, сжал в кулаке, не обращая внимания на резкую боль.

— Я соберу воинов, и мы отнесем тебя в место силы, — негромко сказал он. — Горными тропами, дорогой, которую ты показывал мне в детстве. Я вернулся, брат. И жду тебя на этой стороне.

Он помолчал, глядя на неподвижное лицо.

— Я понял, зачем ты привязал меня к чужачке. Каждому нужен тот, кто будет отводить его от края незримого мира. Ты сделал странный выбор, брат, но я его приму. И поступлю так, как будет лучше для Карнохельма. Обещаю, что сделаю все, чтобы освободить город от постоянного страха. От нападений и от Билтвейда. Я сделаю это, какой бы ни была цена.

Он тяжело поднялся и вышел из пещеры. Прежде он выполнит свой долг перед Бенгтом и отнесет брата в место силы. А после решит, что скажет совету.

* * *

Я открыла глаза и какое-то время лежала, рассматривая комнатку. Тофу в комнате не было, ее возвращения ночью я тоже не слышала — спала крепко и без сновидений. В узкое окошко лился свет зари.

Я потянулась, с наслаждением ощущая свое чистое и легкое тело. Какое счастье просто проснуться в кровати! А не на куче золы!

Улыбнулась и вскочила, оделась. Повертелась, с новым удовольствием ощупывая свое тело. Я пока не знала себя такую — без очков и похудевшую, ощущала лишь необычную легкость и удовольствие. Хотя рука и сейчас тянулась по привычке поправить очки. Я придержала на носу воображаемую дужку и улыбнулась. Оказывается, для счастья надо совсем немного!

В комнате было тепло, хотя никаких приборов для обогрева я не видела. Сухой жар шел от самих стен, словно камни подогрели изнутри. Узкий проем окна закрывали сосновые и кедровые ветки, стекол не было. Я пригладила волосы пальцами и вышла в пустой коридор. С опаской заглянула в упомянутый нужник и чуть не завизжала от радости, обнаружив внутри маленькой комнатки и деревянное сидение для жизненно важных дел, и углубление со струей теплой воды рядом, и пузатую бочку для омовения. Конечно, это не шло ни в какое сравнение с купальней риара, в которой мне посчастливилось поплавать накануне. Но здесь было все необходимое. На полке я даже с удивлением обнаружила корзину, в которой лежала связка тонких веточек и коробочка с порошком. От последнего отчетливо пахло вереском и хвоей. А поразмышляв, я догадалась, что вижу средство для чистки зубов! Улыбаясь, я тщательно протерла зубы, правда, не палочкой, а всего лишь пальцем, но даже это было приятно. Во рту остался древесно-хвойный вкус.

— Пожалуй, надо ввести в обиход зубные щетки, — пробормотала я. — Заработаю кучу местных монет, стану независимой и богатой!

Умывшись и снова пригладив волосы, я вернулась в коридор. Ноги сами собой принесли меня на запах еды, ароматной волной расплескивающийся от кухни.