— О, дикарка! — воскликнула Тофу при виде меня. — Уже проснулась? Есть хочешь? Садись туда, у нас каша уже готова!

Я послушно устроилась в углу и с интересом осмотрелась. Утром кухня разительно отличалась от кухни ночью. Сейчас здесь кипела жизнь. Суетилось у очага несколько женщин, шипел котел, булькали огромные кастрюли, трещал и пыхтел огонь, и одуряюще пахло едой. Выдав мне обещанное угощение, Тофу убежала. Я отправила в рот ложку рассыпчатой каши и зажмурилась от удовольствия. Вкусно!

— Совсем деву замучили, оголодала, бедняжка! — с сочувствием протянула дородная кухарка.

Я согласно покивала, не отрываясь от трапезы. Женщины шептались и переглядывались, успевая при этом споро управляться с кипящими котлами. И вряд ли я избежала бы расспросов, но тут на кухню вошла новая гостья. И все разговоры моментально затихли. Кухарки отвернулись и с преувеличенным вниманием бросились к очагу.

Я же в своем темном углу застыла с ложкой у рта, глядя на незнакомку. Никогда я не видела таких красавиц. Мягкие темные косы лежали на ее голове короной. Лицо было совершенным. Точеный носик, широко распахнутые миндалевидные глаза янтарного цвета. Высокие скулы и яркие губы. На идеальных щеках лежали мазки нежного румянца. Фигура — высокая и гибкая — сразу заставила меня вспомнить о собственной неуклюжести и вопиющем несовершенстве. Незнакомка была произведением высокого искусства, в то время как я всего лишь результатом работы ремесленника. Но больше всего меня поразила одежда девы. На ней красовалось не платье, а плотные штаны, заправленные в сапоги. Легкую рубашку до груди закрывал широкий кожаный пояс, на котором виднелись ножны с оружием. Плечи укрывал плащ. И это было самое удивительное одеяние на свете. От шеи до лопаток неровной кляксой ткань покрывали черные птичьи перья. И взгляд незнакомки — уверенный, даже жесткий — тоже удивительно не резонировал с ее совершенной красотой, а лишь добавлял привлекательности.

Гостья была воином. Девой-воином. И еще она была прекрасна.

Вот только странно, что кухарки, споро поставив перед девушкой тарелку, так же быстро отбежали. И все это не поднимая глаза, словно даже легкий взгляд на деву был опасен. Незнакомка на поведение прислужниц внимания не обратила, кивнула и молча взялась за ложку. Ела быстро, глядя лишь в свою тарелку и разрезая хлеб с сыром кинжалом.

Я со своей кашей давно расправилась, но продолжала сидеть в тени, тайком рассматривая девушку.

И тут распахнулась дверь, впуская холодный ветер. Он сквозняком пронесся по кухне, взметнул юбки, рассыпал крупу, почти погасил огонь в очаге. С ветром пришел Рагнвальд. Он тоже успел привести себя в порядок и переодеться. Сейчас на ильхе были чистые штаны, традиционная здесь кожаная безрукавка, открывающая сильные руки и железный браслет на предплечье. Белые волосы были связаны за спиной, вместе с косицами. Может, поэтому глаза казались еще льдистее. Кухарки пискнули, увидев ильха, а дева-воин вскинула свои прекрасные глаза. Посмотрела удивленно. И вскочила.

— Альд! — поражённо выдохнула она.

Из своего угла я видела лицо мужчины и поразилась выражению, которое в одно мгновение его преобразило. За время нашего путешествия я видела разные взгляды ильха. Жесткий, равнодушный, холодный, насмешливый. Даже обжигающе-горячий… но вот такого — мягкого, наполненного уютной теплотой, не видела ни разу.

Рагнвальд раскрыл руки, и дева бросилась в его объятия. Повисла на нем, обвилась, как лиана, цепляясь руками за мужские плечи. Я опустила взгляд. Стало… неприятно.

— Трин!

Ну вот и узнала имя незнакомки…

Ильх крепко прижал деву к себе, погладил волосы. Кухарки недовольно поджали губы, словно поведение Рагнвальда им не нравилось. Правда, ему на это было наплевать. Дева счастливо рассмеялась, а потом ошарашенно уставилась на мужчину.

— Альд! Твои волосы… На тебе кольцо… Неужели… но как? Как это возможно? Что произошло? Расскажи мне! Расскажи мне все!

— Я все тебе расскажу, Трин, но позже, я тороплюсь, — рассмеялся ильх. — Зашел взять припасы в дорогу. Но ты все узнаешь, когда я вернусь. Что ты делаешь в Карнохельме?

— Билтвейд, — непонятно ответила девушка.

И словно мороз прошел лютой стужей по горячей кухне. Лица стали суровыми и грустными, а Рагнвальд сжал кулаки.

— Брось, я ведь везучая, — расхохоталась Трин. — Ты сам это говорил!

Ильх придержал сияющую девушку, с улыбкой глядя ей в лицо. И это было слишком… личное. Наблюдать эту сцену и дальше мне совершенно не хотелось, и я поднялась. Хотела незаметно проскользнуть к двери, но конечно, не вовремя заявила о себе моя неуклюжесть!

Нога зацепилась за лавку, и та проехала по каменному полу с жутким скрежетом. Все, кто был в кухне, повернулись и уставились на меня. Отлично.

Рагнвальд, все еще обнимая деву, тоже.

Наши взгляды встретились. И несколько бесконечных мгновений я видела в глазах ильха непонимание. Он не узнал меня. Он просто меня не узнал! А потом в льдистой синеве вспыхнуло изумление.

— Энни? — пробормотал он.

Я вздохнула, понимая, что сбежать не удалось. И осторожно вышла на освещенную часть кухни. Взгляд Рагнвальд изумленно прошелся по моему лицу, опустился на грудь, мягко обтянутую тканью, рассмотрел бедра, скрытые платьем, упал до краешка туфель. И снова вернулся к лицу — жадно. Ильх освободился от рук Трин и шагнул ко мне, словно его тянуло магнитом. Шагнул, замер, снова впиваясь взглядом в мои волосы, губы, глаза… Его зрачки расширились, наполняя взгляд темнотой. Такой горячей, обжигающей темнотой, что захотелось сбежать… Рагнвальд коснулся моих волос и медленно намотал прядь на свой палец. Отпустил, намотал снова. Он выглядел как человек, который совершенно не отдает себе отчет в том, что стоит посреди шумной кухни, заполненной кухарками и прислужницами. Не понимает, что со всех сторон на нас таращатся любопытные и удивленные глаза.

Он выглядел, как мужчина, которому наплевать на эти обстоятельства.

Как ильх, желающий прямо сейчас заняться сексом.

Я смущенно переступила ногами, не зная, как вести себя. Я не привыкла к таким взглядам. Я не привыкла к вниманию. Захотелось снова поправить свои воображаемые очки, но я лишь облизнула пересохшие губы.

Искры в глазах ильха вспыхнули небесным сиянием. Кухарки ахнули, покраснели, затарахтели! Трин, напротив, побелела и яростно вцепилась в руку мужчины.

— Альд! — сипло произнесла она.

Рагнвальд тряхнул головой, на его руках проступил узор изморози. Это завораживало и пугало одновременно… Ильх рывком отпрянул от меня и молча пошел прочь из кухни. Трин бросилась следом. И к моему удивлению, это же сделали и кухарки. Пыхтя и охая, женщины швыряли на лавку фартуки и ухваты, торопливо приглаживали волосы и неслись к выходу так, словно за ними гналось воющее приведение! В одно мгновение кухня опустела. Осталась лишь я — хлопающая от изумления глазами, девочка лет восьми и старуха, потягивающая горячий взвар в углу.