Шрифт:
Интервал:
Закладка:
…За нарушение рецептуры и технологии производства Минздрав и отозвал у компании лицензию.
Это могло бы нанести “Брынцалов А” значительный урон – по данным ЦМИ “Фармэксперт”, на настойку боярышника приходится более 10 % объема производства компании. В прошлом году продажи настойки “от Брынцалова” составили $6,6 миллиона, в I квартале 2001 года – $4,2 миллиона.
В компании, однако, решили проигнорировать запрет на производство популярного лечебного напитка. По словам директора “Брынцалов А” Виктора Коломина, Минздрав действительно прислал письмо об отзыве лицензии у компании “Ферейн 1” (дочернее предприятие “Брынцалов А” в Электрогорске, выпускающее в числе прочего и настойку боярышника). “Но это еще не значит, что надо прекращать производство, – считает Коломин. – Чиновники нашли две серии настойки, которая не соответствует стандартам. Они даже не провели расследование, действительно ли это наша продукция. Это все несерьезно”».
К середине 1990-х относится и грандиозный скандал с попыткой Брынцалова производить «российский инсулин» – сначала по лицензии компании «Ново-Нордиск», а потом самостоятельно. Хронология событий, согласно Интернету, выглядела так:
...
«Еще в 1997 году Брынцалов заключил с известным датским консорциумом “Ново-Нордиск” соглашение, план которого включал три этапа. На первом этапе “Ферейн” должен был заниматься упаковкой и реализацией в России инсулина под датской торговой маркой. На втором этапе Брынцалов становился уже производителем рекомбинантного инсулина из импортных субстанций. И на третьем он должен был получить от датчан технологию производства сырья и, таким образом, стать владельцем всей технологической цепочки и первым в стране полноценным производителем инсулина нового поколения.
Именно этой заманчивой перспективой Владимир и склонил Минздрав РФ к сотрудничеству, предложив ему проект, носивший гордое название “Русский инсулин”. Федеральное ведомство через госпредприятие “Национальное медицинское агентство” (НМА) заключило с Брынцаловым контракт на покупку препарата для государственных нужд в объеме 40 миллионов рублей. По сути, это был госзаказ: сделка, осуществленная по схеме “закупка у единственного источника”, призванная полностью обеспечить ту долю инсулиновых препаратов, которые в отличие от прочих не приобретаются за счет бюджетов субъектов Федерации, а поставляются из центра в рамках государственной программы “Сахарный диабет”.
Брынцалов с головой окунулся в новое дело. Однако датчане вскоре обнаружили, что, получив производственную линию и сырье на 6,5 миллиона долларов, он вдруг вывел ФАО “Ферейн” за пределы Москвы. А владельцем того, что осталось на месте предприятия, оказалось ЗАО “Брынцалов А”. Партнеры почувствовали неладное и, сославшись на нарушение лицензионного соглашения, выразившееся в передаче прав третьему лицу, разорвали контракт. Кроме того, “Ново-Нордиск” потребовал прекращения выпуска лекарств с их торговой маркой и возвращения 6,5 миллиона долларов долга. Брынцалов проигнорировал требования Министерства по антимонопольной политике, поддержавшего иностранцев, и продолжал выпускать препарат, фактически не имеющий к датской фирме никакого отношения, но снабженный ее торговой маркой.
Пока датчане безуспешно искали на Брынцалова управу в Московском арбитражном суде, он о них начисто забыл… Условия контракта с НМА по госзаказу предполагали 80 %-ную предоплату. Деньги были получены. Однако в августе 2000 года случился скандал, который выплеснулся на страницы многих газет и журналов. Выяснилось, что находчивые отечественные производители нарушили госконтракт, заменив часть генно-инженерных инсулинов на морально устаревшие, сделанные из животного сырья. И те 11 миллионов рублей, которые арбитраж постановил взыскать с Брынцалова в виде компенсации за нарушение условий госзаказа, бюджет получить так и не смог. Оказалось, что ЗАО “Брынцалов А”, с которым у НМА был заключен договор, юридически нищее: все его имущество взято в аренду и даже описи не подлежит.
Между тем инсулин Брынцалова, не имеющий никакого отношения к генно-инженерным, наводнил страну. Во всех инстанциях множилось количество жалоб на его качество. Директор Эндокринологического центра РАМН академик И. Дедов демонстрировал журналистам ворох писем от пациентов из всех регионов России, в которых сообщалось об осложнениях после перехода на “русский” препарат: “Что на самом деле скрывается во флаконе, который чреват побочными эффектами? За это не может поручиться никто. Кристаллы для приготовления генно-инженерного инсулина Брынцалову сейчас никто из серьезных производителей продавать не станет, после истории с “Ново-Нордиск” они от него шарахаются. Скорее всего, в ход идет сырье, не востребованное придирчивым западным рынком. О соблюдении технологии тоже трудно судить”.
“В 2000 году все инсулины животного происхождения во всех странах мира не рекомендованы к применению. Разрешены только генно-инженерные. Поэтому то сырье, которое было заготовлено в зарубежных странах – Аргентина, Бразилия и др., – свиные инсулины, оно стало стоить копейки. И вот на этих копейках хотят выиграть за счет нанесения ущерба больному сахарным диабетом”, – заявлял летом 2001 года главный диабетолог Минздрава М. Балаболкин».
Всю эту историю правоохранительные органы квалифицировали как мошенничество, и даже было заведено уголовное дело. Но, по-моему, оно так ничем и не закончилось. Под суд руководители брынцаловских компаний попали в конце концов по совсем другому уголовному делу – за производство многочисленных фальсифицированных препаратов различных европейских компаний, которые изготовлялись на конвейерах бывшего завода «Ферейн» поточным методом, и это практически не скрывалось. Препараты укладывались в прекрасно имитированные упаковочные коробочки, практически неотличимые от упаковок оригиналов, на них печатались номера серий, которые реально выпускались истинным владельцем марки. К ним прикладывались копии сертификатов качества, которые были самым настоящим образом получены в результате анализа партий препаратов, производимых реальным владельцем этой марки лекарств. Иначе говоря, абсолютно все (и сам продукт, и документы на него) выглядело совершенно как настоящее, но стоило в два-три раза дешевле, так как брынцаловские фирмы не платили положенных истинным владельцам марки лицензионных отчислений, а это составляет существенную часть стоимости лекарств.
В неофициальных разговорах менеджеры компаний, которые торговали этим контрафактом, подчеркивали, что считают свою деятельность общественно полезной. «Мы продаем лекарства прекрасного качества, их тысячу раз проверяли все контролирующие лаборатории страны – никогда никаких претензий нам не могли предъявить! Лекарства популярные, нужные широким слоям населения, при этом они гораздо дешевле, чем те, которые можно получить при импорте из-за границы… Значит, мы помогаем выживанию нашего небогатого населения…» – такой была их обычная логика.
Подобную логику, впрочем, чаще всего демонстрируют производители и торговцы любой «пиратской» продукцией, не только лекарствами. Что касается реального качества этих «пиратских таблеток», то, по-видимому, оно действительно было достаточно хорошим. Все-таки производственная площадка бывшего «Ферейна» была одной из лучших в стране в те времена. Я не берусь утверждать, что вообще никогда среди «пиратских» дешевых продуктов не попадалось сделанных с браком, но мне такие случаи неизвестны. Западные производители, дружно ненавидевшие Брынцылова, неоднократно инициировали новые и новые проверки качества подрывавших их бизнес подделок и, скрежеща зубами, были вынуждены признавать, что качество у них действительно хорошее.
