Возвращение Крыма, как и предшествовавшее ему «принуждение к миру» невменяемого режима Саакашвили в Грузии, представляло собой успехи вполне определённого свойства. Это, если угодно, успехи боевые, успехи в борьбе. Несмотря на то, что возвращение Крыма, в отличие от спасения Южной Осетии, удалось сделать бескровным, внешнеполитический характер ситуации всё равно автоматически нёс в себе и аспект борьбы, который, безусловно, для внешних наблюдателей, как и для российского народа, представлялся самым главным. То есть, условно говоря, Крым, как и Южная Осетия, был победой Путина в буквальном смысле, в военно-соревновательном. Значимость подобных побед лишний раз раскрывать нет смысла, тем более что обоим событиям я уже уделил по главе. Но вот что необходимо уточнить (хотя ранее я неоднократно указывал на эту особенность социального восприятия): дело в том, что гордость за страну, которую в современном обществе человеку не свойственно отделять от государства, действительно вызывают прежде всего внешнеполитические свершения. Такие достижения, как возвращение Крыма, или спасение Южной Осетии, или несомненная победа в Сирии — это реальные поводы для гордости за страну. Однако если в активе главы державы будут свершения только военно-политического характера, то для полноценной гордости своей страной их не хватит. Конечно, какая-то часть убеждённых патриотов — ничего позитивного в такой убеждённости нет, особенно если она заменяет собой политическую позицию — будет гордиться страной (как им кажется), несмотря ни на что. Правда, часть эта будет сравнительно небольшой, да и гордость их будет выражаться, с одной стороны, в исключительном подобострастии по отношению к руководству, а с другой — в постоянной травле тех, кто попытается указать на недостатки и проблемы, никак не разрешаемые военно-политическими победами. Обычно настоящие, а не «убеждённые» патриоты достаточно внимательны к своей родине и, невзирая на искреннюю к ней любовь, не склонны преувеличивать её достижения и преуменьшать недостатки. Да и отождествляют страну с государством такие люди далеко не во всём.

В общем, вот к чему я веду. Внешнеполитические и, в частности, военно-политические свершения, безусловно, дают мощный заряд патриотической гордости. Но если они не подкрепляются внутренними и невоенными свершениями, то гордость за страну начинает уступать недоумённым вопросам из серии «а для чего, собственно, все эти внешние победы?». Не надо считать, что такие вопросы может задавать только совершенно бесчувственный к потребностям страны человек. Это совершенно не так, и природа таких вопросов не в обывательской сущности людей, а в том, что жизнь и человека, и страны гораздо богаче внешнеполитического измерения. Ни человек, ни страна не могут жить только внешней политикой, какими бы впечатляющими ни были победы на этом уровне. А то, что победы носят военно-политический характер (Крым тоже, несмотря на бескровность — особенно если учесть продолжение), делает ситуацию ещё более сложной. В чём сложность? В том, что нормальный (не «средний», не «заурядный», не «примитивный», а именно нормальный, без патологических отклонений) человек совершенно не склонен воспринимать военные победы как однозначное благо. Понятное дело, что когда речь идёт о победе в войне на выживание, как в Великой Отечественной, то здесь для такого однозначного восприятия есть все основания. Отчасти это касается и освободительных войн — как в Южной Осетии. Но все иные случаи человек склонен рассматривать в большей степени рассудочно. Для него, нормального человека, нормальной ситуацией является такая, в которой победа не нужна. То есть попросту нет пространства для этой победы, нет войны. А в любом другом случае военная победа — это результат отклонения, вынужденная необходимость исправления перекошенной ситуации. И хотя, ясное дело, такое исправление заслуживает всяческого одобрения, тем не менее военные победы большинством мирных граждан (целенаправленно не рассматриваю психопатических субъектов, строчащих воинственные комментарии в Интернете или брызгающих слюной в телевизионных шоу) воспринимаются как паллиатив, как некое исправление покорёженной действительности, за которым должно следовать нечто позитивное само по себе. В военно-политических победах недостаёт созидательного компонента. Вот представьте себе, что после победы в Великой Отечественной войне советское руководство перевело бы дух и решило отдохнуть на лаврах годик-другой-третий. Что было бы? А вот то и было бы: советский народ о победе, конечно, не забыл бы, но уж точно отказался бы почивать на лаврах вместе с руководством, поскольку «лавры» у руководства и народа всё-таки разные, даже в советском случае. Если бы после даже той поистине Великой Победы не было в буквальном смысле героического восстановления страны, победа заметно утратила бы свою осмысленность и величие.

Кому-то может показаться, что я готовлю почву для того, чтобы съехать в излюбленный либералами бытовой популизм. Ну, знаете, «да зачем нужны эти ваши победы, если у нас такие дороги» и т. д. Нет, вовсе не для того. В моём понимании либеральный бытовой популизм — штука отвратительная. Он без труда может привести человека к «выводу», популярному в среде псевдоинтеллектуалов с ампутированной совестью: «Если бы не ваша Победа, пили бы сейчас баварское!» Так что я не собираюсь пафосно описывать вам, насколько важно на самом деле променять военно-политические победы на высокое качество сервиса в парикмахерских. Мне самому противно, когда записные либералы (или умалишённая творческая интеллигенция вроде Ахеджаковой) начинают причитать о «нуждах простого человека», которыми якобы жертвуют в угоду «тираническим победам», что я в жизни ни к чему подобному не прибегну. Речь идёт о совершенно ином необходимом дополнении к военно-политическим свершениям мирового масштаба. Речь о масштабных победах внутри страны — победах, по значимости ничуть не уступающих военно-политическим, но при этом направленных на сугубо мирные и прежде всего внутригосударственные сферы общественной жизни.

Да, я сразу ещё раз это подчеркну: я говорю не просто о достижениях, а о достижениях настолько масштабных, что они сами по себе могут быть названы победами и свершениями, если не подвигами. Но в любом случае подвиг в таких масштабах может совершить только народ. А политическому лидеру под силу победы и свершения. И конечно, я не настолько наивен, как какие-нибудь архаичные народовольцы, и не допускаю мысли, что народ действительно может совершать подвиги без надлежащего руководства. Даже Великая Победа, о которой уже шла речь, будучи подвигом советского народа, одновременно является несомненным достижением Иосифа Виссарионовича Сталина, как бы мы к нему ни относились. А в жизни мирной и внутренней такими масштабными победными свершениями может быть то, что в Советском Союзе называлось стройками века или всесоюзными стройками. Опять же, можно по-разному относиться, можно ёрничать (нельзя, конечно, но можно), спорить, дискутировать и взламывать стереотипы. Но что ни делайте, а ДнепроГЭС — это вне всяких сомнений победа, свершение и подвиг. То же самое касается Байкало-Амурской магистрали. Да, это всё — стройки века, всесоюзные стройки, которые конструировали чувство родины у советского человека ничуть не меньше, чем победа в Гражданской войне, чем Великая Победа над нацизмом и даже не меньше, чем космические успехи: спутник, Гагарин и так далее (впрочем, о космосе я в этой главе тоже пару слов напишу). Дело в том, что у этих гигантских строек есть очевидные качества, отсутствующие у военно-политических и даже космических побед. Они соединяют в себе стратегические и тактические цели, сверхмасштабность и повседневность, если хотите — настоящее и будущее, тогда как военно-политические победы — это в первую очередь соединение настоящего и прошлого, а космос ориентирует нас исключительно на будущее. Стройки века дают человеку возможность «пощупать» будущее и поучаствовать в его создании, а также ответить для себя на вопрос, зачем это будущее лично ему, конкретному человеку, нужно. Всесоюзные стройки, кроме всего прочего, ещё и объединяют народ, потому что в них так или иначе участвует большинство граждан страны, а уж следят за ними попросту все.