Этого-то Девяносто Шестой и боялся – перезарядить арбалет, когда на тебя несется дребезжащая железом громадина, никак не удавалось. А ведь он довольно легко снарядил это самое маленькое из найденного в арсенале оружие. Но в решающий момент нервы сдали. Гомункул руками и ногами вцепился в несчастный самострел, а серые кожистые крылья неистово работали, удерживая его над полом. Все бесполезно. Здоровенный, вероятно, очень уродливый и точно очень злой человек был уже совсем близко. Наконец рычажок поддался, что-то щелкнуло и бельт встал на место. Летун повернул голову и понял, что уже не успеет выстрелить – на него опускался тусклый тяжелый клинок. Судорожный взмах крыльев толкнул миниатюрное тельце вперед и вниз. Гомункул немыслимым образом изогнулся и с силой бросил оружие. Арбалет пролетел между ног Уншора, а Девяносто Шестой повис, вцепившись в высокий, окованный сталью сапог. Сбитый с толку охранник на мгновение застыл. А потом сделал последнюю ошибку в своей жизни – обернулся: Ттоупп! – стрелка вошла точно между выпученных сальных глаз.

Кинрун Долбак совсем недавно вернулся из своих шахт в Синих Горах. В Нармроте он обычно отдыхал да прикупал детям всяких безделушек. А этот денежный воротила Арденик вечно таскал его по ресторанам, приемам да представлениям – старался угодить. Кинрун смотрел на своего компаньона немного свысока – настоящий гном должен заниматься горным, оружейным, ну, на худой конец, ювелирным делом. Все эти подсчеты, контракты, болтовня с длинноногими только распускают, сбивают точность и концентрацию, необходимые для настоящей работы. Впрочем, дасское золото, которое регулярно отправлял на Маарбаг Рыжебородый, позволяло клану высоко держать голову и даже иногда задирать нос. Мастер Долбак наотрез отказывался ночевать в разукрашенном, как кремовый торт, особняке компаньона. Упрямый гном приобрел небольшие трехкомнатные катакомбы в толще Каменного Холма. Большую часть года апартаменты пустовали. Кинрун отплевывался от пыли и вычесывал из бороды паутину, но не хотел тратиться на прислугу, да и сам ради каких-то двух-трех ночей делать уборку в своих катакомбах не хотел.

В тот вечер гном вернулся домой не в настроении– Рыжебородый все донимал его деловыми разговорами. Одна его идиотская идея – установить магические игрушки на паровые молоты – чего стоила! Придумает же такое: выбросить уйму денег на то, чтобы станок смотрел, есть ли под ним рука или одна железяка. Да ни один гном в жизни ничего под молот не подсунул – оно ж и малышу понятно: тюкнет вниз и отобьет! «Так то ж гном, – говорит. – А у нас люди работают».

Спустившись к себе, Кинрун первым делом проверил тайник с молотом. Оставлять Большой Тюк без присмотра не хотелось. Мифрильный красавец одинаково хорошо долбил кости чудовищ и горную породу. Вдруг в толстую стальную дверь гулко постучали. Гном закинул огромный молот на плечо и пошел открывать. За порогом стоял Аруд Сирота, прислужник посла Траргена. По гномским меркам еще мальчик, он почти всю жизнь провел на земле в Нармроте и от этого казался Кинруну еще более жалким. Сейчас молодой гном выглядел и вовсе неподобающе: бархатный зеленый кафтан расстегнут, рубаха выпросталась из штанов, короткая широкая борода всклокочена, на щеках румянец.

– Ты что, бежал?! – удивился мастер Долбак. Гномы не бегают – они могут ходить быстро и долго, ползти на брюхе или на четвереньках по узкому тоннелю, ездить на санях с горы или в паланкине на плечах длинноногих. Но бегать – никогда. Ну или почти никогда – Кинрун вспомнил, как совсем недавно напоролся на скрытую в толще породы гробницу. С любой тварью из плоти и крови он бы не побоялся сразиться, но от того, на что он нарвался там, нужно было уносить ноги.

– Мастер Долбак, – наконец-то Аруд отдышался. – Рабочие взбунтовались и идут на квартал. Господин Колотун…

Кинрун отстранил его и поднялся на улицу, плюнул на ладонь и растер о боек Большого Тюка.

– Значит, повеселимся. Будем долбать, – старый гном говорил с какой-то мечтательной сладостью в голосе. Аруд понял, что обращается он не к нему, а к мифрильному молоту.

– Господин Колотун приказал всем защищать улицу Дружбы и восточную часть квартала, – бросил он вслед Кинруну.

Обезумевшая толпа несла Шадугинура на запад, по направлению к гномским кварталам. Ему следовало бежать, нырнуть в один из узких немощеных переулков, как только людской поток вынес за ворота фабрики. Но он сплоховал: побоялся, что одержимые яростью рабочие догонят и разорвут на части. Возможно, произошло бы именно так. Потом накатили волны фабричных со всего промышленного северо-востока, захлестнули и наводнили улицы. По рукам пошло оружие – копья и мечи самого низкого качества. Похоже, что кто-то всерьез взялся за нармротских карликов – слишком уж все было четко спланировано и выполнено. Впрочем, вердуг был уверен: что бы там ни думали закулисные организаторы, легкой резни не получится – гномы всегда любили подраться и дорого продавали свои толстые шкуры, к тому же не были обременены женщинами и детьми. Шадугинур спотыкался чуть ли не на каждом шагу и усиленно работал локтями, но все равно рассмеялся, вспомнив один из бесчисленных скабрезных анекдотов на тему: «Почему никто никогда не видел гномских женщин и откуда берутся гномы». В этот момент передний край, который, как понял вердуг, был не так уж и далеко, разразился яростными криками, отчаянными воплями и стонами. Человеческое море остановилось и даже начало давить назад, но сзади продолжали напирать. Шадугинур услышал, как трещат ребра не то соседа, не то его собственные. Стало тяжело дышать.

Громкой размашистой поступью ворвался Кинрун Долбак в приглянувшийся ему переулок. Этот клочок земли он решил .защищать до последнего убитого длинноногого. Наметанным глазом горного бригадира оглядел позицию. Двое из Серой Руки стояли в полумраке под низким балконом. Посмеивались, сплевывали тапраал.

«Ну надо же, – подумал Кинрун. – Дома за сородичей не признают, а тут явились, защитники».

Впрочем, он быстро сообразил, что для длинноногих тонкие различия рождения и жизни серых карликов все равно что для него магическая абракадабра нармротских чародеев. Нет, эти двое пришли сюда только для того, чтобы сберечь собственные шкуры. Если станет по-настоящему жарко, на них рассчитывать не стоит. Мастер Хитрорез с сыном. Их наверняка тоже придется сбросить со счетов. Старик ювелир, с головы до пят укрытый черным бархатом, был вооружен какой-то сверкающей золотом и драгоценными камнями штуковиной. Она бы сошла за шестопер, если бы не узорчатые листья и крылья бабочек вместо доброй стали. Да на ее блеск сбежится больше голодных длинноногих, чем сможет вместить несчастный переулок. У мальчика борода отросла не больше ногтя – какой из него боец, да и вооружился так же странно, как папаша. Кинрун всегда считал, что арбалет заряжается одним бельтом, но никак не тремя.

– Что ж, нам больше достанется,—гном, похоже, опять говорил со своим молотом.

Все стояли, как на приеме у покойного короля. То ли твердо решили так дожидаться длинноногих, то ли… Так и есть – серые карлики как-то косо поглядывали на драгоценное оружие ювелира, да и тройной арбалет явно отклонялся от восточного направления. Ну да ладно, скоро они все узнают, кого следует бояться по-настоящему. Мастер Долбак поплевал на руки и подошел к черной чугунной ноге магического фонаря. Первый удар откликнулся громким чистым звоном – Кинруна наполнило теплое уютное чувство, как будто он долбил железистую породу глубоко под землей. Второй – подогнул столб, третий вырвал его из земли. Сочащийся медово-желтым светом массивный цветочный венчик клюнул стену противоположного дома. Второй фонарь приноровившийся гном снес одним ударом. Теперь чугунные столбы крест-накрест перегораживали переулок. Бросив короткий взгляд на свою новую команду, Кинрун отметил интерес, загоревшийся в глазах всех четырех карликов. А ведь он только начал входить во вкус. Следующей на очереди оказалась массивная стальная дверь двухэтажного дома с балконом. Один верхний и один нижний удар – и отполированная до блеска серая плита ушла внутрь вместе с коробкой.