— Боже мой, да ведь это Алекса! Ну как ты поживаешь, дорогая моя? Ты и представить себе не можешь, как часто я вспоминала о тебе… Я так по тебе скучала. А какая прелестная у тебя Саванна! Она как две капли воды похожа на тебя, храни ее Господь! — Саванна и Алекса при этих словах переглянулись и едва сдержали смех. Но Алексу раздражало лицемерие бывшей подруги и то, что она делала вид, будто их все еще связывают узы дружбы, которую сама же и предала много лет назад. — Ты надолго сюда приехала?

— Пробуду здесь до завтра. Я приехала на уик-энд.

— Боже милосердный, мы должны обязательно встретиться в следующий раз, когда ты сюда приедешь. Позвони мне перед приездом. Мы могли бы пообедать вместе с нашими девочками.

«Ну уж этого не дождешься», — подумала Алекса, однако улыбнулась.

— Мы были так рады, что Саванна приехала навестить своего папочку. И девочки наши так подружились.

Алекса кивнула, но ничего не сказала, продолжая улыбаться. Саванна знала этот взгляд матери, который она резервировала для людей ею нелюбимых и презираемых. Она знала также, что мать Джулианы принадлежит к числу таких людей. Ее звали Мишель, но окружающие называли ее Шелли.

— Чем ты теперь занимаешься в Нью-Йорке? Вышла второй раз замуж?

Алексе очень хотелось закатить ей пощечину в ответ на это. Но как бы Шелли ни притворялась, они больше не были друзьями и никогда уже ими не будут.

— Я являюсь прокурором в канцелярии окружного прокурора, — спокойно сказала Алекса. На вопрос о замужестве она не ответила. Скорее всего Шелли все об этом знает от девочек. Она всегда была любопытной, обожала сплетни и добывала их всеми способами.

— Какая важная работа, особенно для женщины, храни ее Господь. Ты здесь настоящая знаменитость.

Алекса поблагодарила и сказала, что им пора идти. Девочки пообещали друг Другу созвониться на следующий вечер, и Алекса с Саванной поспешили в следующий магазин по списку. Алекса, искоса взглянув на дочь, сказала:

— Я насчитала два «храни ее Господь!» для тебя и четыре для меня. Будь осторожна, они нас ненавидят! — предупредила она, и обе рассмеялись.

— Я заметила, но потеряла счет после первых двух раз. Джулиана со своей матерью не ладит. Говорит, это настоящая ведьма.

— Да уж. Она, пожалуй, права. С ней было также приятно пообщаться, как отведать отравленного мороженого с привкусом магнолии!

— Ладно тебе, мама, перестань плохо думать обо всем, что связано с Югом. Тебе здесь просто не повезло. — Саванна не раз говорила ей об этом, и Алекса понимала, что она в чем-то права. Но она слишком не любила Юг, чтобы прислушаться к словам дочери.

Они зашли в один магазинчик, чтобы купить лосьоны и косметику. Уик-энд получался абсолютно девичий, именно такой, какие они устраивали в Нью-Йорке, когда у обеих находилось свободное время, что бывало не часто. У Саванны всегда было более активное общение, и мать не сомневалась, что вскоре точно так же будет обстоять дело в Чарлстоне.

Массаж в салоне красоты отеля был божественно приятен. Потом они сделали маникюр и педикюр и вернулись к себе в номер в резиновых шлепанцах с силиконовыми прокладками между пальцами ног. Алекса заказала столик в «Сирка 1886». Ресторан находился в бывшем каретном сарае отеля, и Алекса там никогда не бывала. Но большую часть дня они останавливались в ее старых любимых местах. Как она и предполагала, это вызывало сладковато-горькое чувство. Она жила там, когда была молодой женой и юной мамой, а с тех пор ее жизнь изменилась коренным образом. Кроме Джулианы и Шелли, Алекса не встретила никого из знакомых и была удивлена и тронута, когда ей позвонил Трэвис.

Он извинился за то, что так долго не объявлялся, и сказал, что хотел бы встретиться с ней в следующий раз, так как в этот уик-энд участвует в теннисном турнире в своем клубе. Трэвис не забыл похвалить Саванну и сказал, что будет счастлив поговорить с Алексой. Он был так же вежлив, как и его отец, и Алекса лишь надеялась, что ему свойственна большая искренность. Он упомянул, что в июне намерен жениться, и хочет, чтобы Саванна присутствовала на церемонии.

Саванна говорила, что ей очень понравилась Скарлетт и что Трэвис очень дружелюбен. С Генри она пока не встречалась, но он в ближайшее время собирался приехать на уик-энд домой. Он жил в Новом Орлеане и работал у какого-то искусствоведа, больше она ничего о нем не знала.

Ужин в тот вечер был даже лучше, чем им обещали; обе обновили платья, купленные в этот день. В свой сьют они вернулись счастливые и усталые. Настроение омрачала лишь мысль о том, что Алекса на следующий день уезжает. Пока обеим не хотелось об этом думать.

На следующее утро, прежде чем идти на поздний завтрак в кафе «Бейкер», они решили сходить в церковь.

Они отправились в епископальную церковь Святого Стефана, где, как сказала Алекса, крестили Саванну, и проскользнули на скамью. Шла традиционная служба под великолепную органную музыку, и, выходя из церкви, Алекса и Саванна держались за руки с чувством благодатного очищения. Едва успели они обменяться рукопожатиями со священником у выхода из церкви, как вдруг кто-то вихрем налетел на Саванну, обвив ее руками за талию и чуть не сбив с ног. Она с трудом удержала равновесие и, повернувшись, увидела приподнятую мордашку Дейзи, которая, кажется, была весьма довольна собой.

— Что ты здесь делаешь? — спросила Саванна, все еще не оправившаяся от испуга, и представила Дейзи матери, которая тоже удивилась и ласково улыбнулась Дейзи. Малышка была очаровательной и, судя по всему, обожала Саванну. У Алексы не было времени размышлять, какую роль этот ребенок сыграл в ее собственной жизни и как им воспользовались. Это была всего-навсего маленькая девочка с косичками и улыбкой во весь рот.

— Мы с мамой приходим сюда каждое воскресенье… почти, — объяснила Дейзи. Потом с интересом обернулась к ее матери: — Саванна говорит, что вы собираетесь посадить в тюрьму одного очень-очень плохого человека.

— Пытаюсь, — с улыбкой сказала Алекса и добавила: — И Саванна находится здесь, чтобы он не смог причинить ей вреда.

— Я знаю, — сказала Дейзи с важным видом. — Она мне все рассказала — и об этом, и о вас. — Она снова одарила Алексу улыбкой.

— Мне она тоже рассказала о тебе, — сказала Алекса, совершенно забыв о том, кто такая эта девочка и чья она дочь. Дейзи была настолько прелестна, что это затмевало все остальное. Перед ней было невозможно устоять.

— Рассказывала? — радостно переспросила малышка. — Я очень-очень ее люблю, — заявила она и снова обвила рукой талию сестры, но голос за их спинами врезался между ними, словно копье.

— Дейзи! Немедленно убери руки от Саванны! — Саванна, не оборачиваясь, узнала, кому принадлежит голос. Догадалась и Алекса. — Так нельзя вести себя в церкви! — Луиза сверлила всех злобным взглядом, а этого тоже не следовало допускать в церкви, как показалось Алексе.

— Служба закончилась, мама. И теперь все должны быть приветливыми, — настаивала Дейзи. И была права. Очевидно, Луиза пришла в церковь не для того, чтобы стать добрее, тем более по отношению к этим двум женщинам. Не удостаивая их вниманием, она сердито смотрела на дочь.