Мы не хотим, чтобы их женщины ходили в школу с покрытой головой, хотя мусульманские женщины носят хиджаб не только от скромности, но и потому, что хотят, чтобы их оценивали за их моральный облик, характер и идеалы, а не за внешность. Наши женщины ходят в школу в одежде, которая обнажает их ноги, руки и, зачастую, грудь. В нашей культуре это нормально, но в культуре мусульман только распутные женщины — проститутки — так одеваются и так себя ведут. Мусульмане не хотят, чтобы их жены и дочери переняли западные манеры, одежду и поведение.

То, что мы считаем свободой выбора, может даже казаться наглыми нападками на общественные ценности, которые святы для мусульман. Почему они должны испытывать больше энтузиазма по поводу «нашего шариата», чем мы — по поводу «их шариата»?

Мы препятствуем тому, чтобы они привносили свои шариатские законы в нашу страну, но считаем, что у нас есть право приезжать в их страну и силой насаждать «наш шариат». Да, правомерно противодействовать нашим врагам, когда те пытаются разработать оружие массового уничтожения или сговариваются на нас напасть. Но оправдывает ли это наше продолжающееся пребывание в Ираке? Или Афганистане?

Неадекватные методы

Мы считаем, что у мусульман допотопные ценности. Дает ли это нам право пытаться силой их изменить?

Мы применяем неадекватные методы, чтобы насадить наш шариат: оружие. Мортиры. Бомбы. Убийства. Но так нельзя изменить мышление. Изменить мышление может только мышление. Что подтолкнуло к событиям Арабской оттепели и свержения диктатуры — вторжение наших танков и солдат в Египет? Или влияние средств массовой информации — наших СМИ? Берлинская стена пала, потому что мы вторглись в Россию, или это было результатом того, что наше телевидение вещало через Стену о возможности перемен, изменяя мышление и, тем самым, поведение?

Современные войны ведут не ружьями или пулеметами. Их ведут с помощью портативных видеокамер и роликов на YouTube и Facebook.

Для танго нужны двое, и если мы верим, что пытаться заменить их шариат на наш — дело благое и правильное, то попытка осуществить это с помощью оружия не решит, а только усугубит проблему.

[98]

Необходимое для демократии как системы управления разделение власти на ветви произошло под влиянием французского философа Монтескье[99]. Этими тремя ветвями являются исполнительная, законодательная и судебная власти.

По моему мнению, доктрина Монтескье верна, но не закончена. Почему?

Подробно о ролях

Проанализируем доктрину разделения власти с точки зрения методологии PAEI.

Предлагаю считать, что законодательная власть исполняет роль (E) (предпринимателя). Возможно, вы не согласитесь и скажете, что это, скорее, роль (А) (администратора). Я считаю, что результаты их работы соответствуют функции (А), но целью их деятельности является функция (Е), потому что целью законодательства является управление страной, принятие решений, которые предопределяют курс и облик государства. Это соответствует роли (Е).

Роль исполнительной власти — это роль (P) (производителя): исполнение решений законодательной власти и рекомендация законопроектов.

Что касается власти судебной, я считаю, что это функция (А) (администратора): эта ветвь власти трактует и обеспечивает исполнение законов. Именно поэтому они озабочены следованию прецедентам.

Даже если вы не согласитесь с такой классификацией ветвей демократической власти по методике PAEI, неоспоримо то, что в ней отсутствует функция (I) (интегратора). Это плачевно, учитывая, насколько важна роль интегратора при том темпе изменений, которые мы переживаем в современном мире.

Роль (I) присутствует в ряде форм правления, таких как президентская демократия или монархия. Президент или монарх выше политической борьбы. Он или она не принадлежат ни к одной из трех ветвей, но являются единоличными руководителями всех трех.

Зачем нам роль (I) в форме высшей власти? Чтобы сохранять единство страны, отождествляясь с нею. Иначе политическая борьба за власть и разногласия между ее ветвями подрывают доверие населения. Кто-то должен символизировать единство страны, питать это единство и защищать его.

К сожалению, в Соединенных Штатах президент является частью исполнительной власти. Если он пытается объединить страну, о нем говорят, что он не лидер, потому что он не выбирает сторону. А если он выбирает сторону, то служит раздору.

Это неудивительно, потому что роли (P) и (I) несовместимы.

Вот такая пища для размышлений.

[100]

Мне кажется, я знаю, откуда берется уважение. Оно возникает, когда вы верите, что можете получить пользу от того, что кто-то не согласен с вашим мнением, что разногласие может вас чему-то научить. «Я отношусь к вашему отличному мнению с уважением, пока верю, что могу чему-то из этого научиться… и пока вы спорите со мной без раздражения».

Уважение зарабатывается — и усваивается — благодаря опыту. Настоящее уважение возможно, когда вы верите, что можете поучиться у всех окружающих, не требуя доказательств. Когда вы постоянно любопытны и открыты, вы уважаете всех окружающих.

А доверие?

Вопрос веры

Мне кажется, я знаю ответ. Это зависит от того, верите ли вы в растущий круг, неизменный круг или, что хуже всего, в сужающийся круг.

Позвольте объяснить.

Вера в растущий круг — это вера в то, что в будущем все будет лучше. У всех нас будет больше благ. Так что те, кто усердно работает и делает вклад в круг, увеличивает круг на всеобщее благо. По этой причине никто не будет против, если этого вкладчика ждет исключительная награда.

Вера в неизменный круг — это вера в то, что блага ограниченны и, если даже кто-то усердно работает, это не значит, что круг расширяется. Наоборот, если кто-то очень старается, ему может перепасть больший кусок пирога, и остальным достанется меньше. Поэтому такие люди пытаются подорвать усилия усердного работника, чтобы ему было трудно добиться успеха и заработать больший кусок.

В обществе, где верят, что круг сужается, пытаются устранить предприимчивых людей — тех, кто может потребовать для себя больший кусок. (В Советском Союзе, например, предпринимателей считали «спекулянтами», и им грозила ссылка в ГУЛАГ.)