Д. Пучков: Атас какой-то!

Б. Юлин: Сражение на реке Сомме на самом деле было даже более жуткой бойней, чем Верденская, просто ограниченной по времени. Сражение под Верденом, пожалуй, было самым длительным непрерывным сражением, то есть именно мясорубкой, работающей постоянно.

Д. Пучков: Если я правильно помню, Толкин воевал как раз при Сомме?

Б. Юлин: Вот где Толкин воевал, я не знаю.

Пока итальянцы готовились, австрийцы, попросив помощи у немцев, начали наступление в Трентино, прорвали Итальянский фронт и обратили итальянские войска в бегство. Имея большое численное превосходство, те не смогли удержать оборону и начали откатываться. В общем, картина складывалась совсем не такая, как планировало союзное командование.

И в это время должно было начаться наступление русских войск: Северного фронта и Западного фронта, а также отвлекающий удар Юго-Западного фронта. Этот удар в итоге был нанесен до того, как фронт закончил подготовку к наступлению – по отчаянной мольбе итальянского правительства.

Д. Пучков: Это напоминает операцию «Багратион», когда мы тоже раньше начали по просьбе другого правительства, так?

Б. Юлин: Нет. Это была Висло-Одерская операция, следующая за «Багратионом», то есть дальнейшее наступление в Германии, которое началось раньше времени по просьбе союзников. А теперь итальянцы воззвали с просьбой помочь к англичанам и французам, – те откликнулись, но не могли нанести удар по австрийской армии. Бить пришлось нашему Юго-Западному фронту. И если спасение французов во время битвы на Марне нашим наступлением в Восточной Пруссии является байкой, то Италию мы спасли вполне конкретно, то есть половина австрийских сил была переброшена под Луцк, спасать уже австрийскую армию. Наступление австрийцев было остановлено ударом русских войск, а Италия спасена от полного и позорного разгрома.

И вот наконец время наступать настало. Западный фронт прорвать оборону немцев не смог, хотя положили довольно много народа. Северный фронт наступление не начал вообще.

Д. Пучков: Почему?

Б. Юлин: А им командовал Куропаткин, и когда Алексеев поинтересовался у него, почему тот не начинает наступление, Куропаткин сказал, что у него нет для этого сил. Соотношение сил Северного фронта было наиболее благоприятным: против 200 тысяч немцев там было 440 тысяч русских войск, более чем двойное превосходство. Когда Алексеев напомнил Куропаткину об этом, тот ответил, что количество штыков еще не может служить критерием превосходства сил.

Д. Пучков: Осадил наглеца, да?

Б. Юлин: И наступать в итоге все равно не стал. Хуже всего дело для нас обстояло на Юго-Западном фронте – против 460 тысяч австрияков у русских войск было примерно 550–560 тысяч человек, превосходство всего лишь на четверть. Поэтому там наносился не основной удар, а вспомогательный. Мы превосходили австрийцев не только в штыках, но и в легкой артиллерии, – а вот в тяжелой артиллерии уступали им в 4 раза.

Д. Пучков: Ого!

Б. Юлин: Рассчитывать на то, что мы сумеем разрушить оборону противника артиллерией, было нельзя – у нас ее просто не было. Поэтому Брусилов разработал новую тактику прорыва обороны – то есть приближение к противнику с помощью сап, как при осаде крепости, по сути, постоянные ложные удары на многих направлениях, которые как бы рассеивают внимание противника, прорыв фронта сразу во многих местах, чтобы противник не мог определить главное направление удара, перебросить туда подкрепление и парировать его, работа артиллерии не по площадям, а по конкретным разведанным в предыдущих стычках целям. Это была хорошо продуманная операция, которая позволила прорвать австрийский фронт практически целиком, то есть по всей протяженности.

Д. Пучков: Круто.

Б. Юлин: Вот карта Брусиловского прорыва, здесь, кстати, видно и наступление Северного фронта, которого по сути не было, и наступление русских войск у озера Нарыч – это Западный фронт, и действия Юго-Западного фронта, когда ударили по австрийцам. Австрийские войска в полосе Юго-Западного фронта были практически разгромлены, много потеряли пленными, много погибло. Германия и Австрия в целях парирования русского удара перебросили с других фронтов, то есть с Западного фронта, из-под того же самого Вердена, из Италии, а также с севера около 400 тысяч человек, вдобавок к этому были большие текущие пополнения. А Брусилов получил подкрепление достаточно поздно, так как наши долго держали резервы за Западным фронтом. Кроме того, сам Брусилов не рассматривал развитие своего успеха всерьез, почему – потому что удар наносился как вспомогательный. По прибытии немецких войск под Луцком и Ковелем, где был главный удар, бои перешли в выраженную затяжную форму. Наступление, опрокинувшее Австрийский фронт, в итоге растянулось на 4 месяца, из которых два были просто ожесточенным рубиловом за каждый километр на северном фланге Юго-Западного фронта, по сути: то немцы нас отбросят контрударом, то наши продвинутся.

Обычно в нашей историографии считается, что в ходе Брусиловского прорыва мы потеряли 500 тысяч человек…

Д. Пучков: Господи!

Б. Юлин: …а австрийцы – 1,5 миллиона человек. На самом деле эти данные, которые взяты из писаний Кресновского, не соответствуют действительности. Общие потери германских и австрийских войск составили 760 тысяч человек: полегло около 160 тысяч немцев и порядка 600 тысяч австрияков.

Д. Пучков: Да все равно много.

Б. Юлин: И примерно 750 тысяч наших войск, потому что цифра в 500 тысяч не учитывает последних боев, которые были самыми кровавыми для нашей армии. То есть потери были примерно равные – по 3/4 миллиона.

Д. Пучков: Охренеть!

Б. Юлин: Сам Брусилов отмечал, что прорыв его фронта стратегического значения не имел, то есть никаких особых успехов не принес. Но в то же время само это наступление привело к истощению накопленных запасов Российской империи. Кстати, именно во время Брусиловского прорыва впервые появились печальные эпизоды, когда русские солдаты сдавались противнику во время нашего же наступления.

Д. Пучков: Оригинально.

Б. Юлин: Сказывался рост антивоенных настроений в войсках. Но в то же время Брусиловский прорыв, несмотря на то что не получилось развить успех дальше и получилось вывести Австрию из войны, является самой блестящей операцией по прорыву позиционного фронта за всю Первую мировую. Фронт противника был опрокинут на всем протяжении, без значительного превосходства в силах и без серьезной тяжелой артиллерии. Правда, потом немцы и австрийцы сделали выводы и стали строить оборону уже с учетом именно такой тактики, поэтому больше подобные фокусы не проходили.

Д. Пучков: Тоже не дураки, да?

Б. Юлин: Ну, с обеих сторон не дураки сидели: и мы учитывали опыт, и противник. Кстати, потери были примерно одинаковыми, пожалуй, только по одной причине – все-таки слишком сильно не хватало как артиллерии, так и боекомплекта к ней. Многие проблемы, которые союзники на Западном фронте решали путем мощнейшего огневого подавления, здесь разрешались за счет того, что солдат бросали в штыковую атаку. Иначе бы австрийцы с немцами потеряли бы в этой операции гораздо больше.