Ясно, что на самом деле победа оставалась за англичанами, которые сохранили статус-кво: немцы больше не делали попыток перехватить господство на море, что англичан полностью устраивало. Немецкие планы ослабить английский флот не сработали, английский флот остался сильнее. Теперь немцы все более активно переходили к подводной войне, постепенно начиная топить все подряд. Впоследствии они объявят неограниченную подводную войну. Кстати, уже во второй половине 1916 года германские подлодки сумели утопить за 3 месяца 1,5 миллиона тонн торгового тоннажа. Несколько тысяч транспортов.

Д. Пучков: Слушай, свирепствовали просто!

Б. Юлин: Каждый день топились десятки транспортов. Немецкие подлодки оказались самым эффективным оружием на море.

Д. Пучков: Без гидроакустиков обходились?

Б. Юлин: Ну, перископ же есть. Кроме того, значительная часть транспортов топилась в надводном положении. Вот, кстати, насчет благородства: немцы первоначально следовали правилам ведения войны, то есть останавливали судно предупредительным выстрелом перед носом, подходили, высылали смотровую партию: если судно везло контрабанду, его либо отправляли в свой порт, либо топили, дав экипажу возможность погрузиться в шлюпки. Чтобы бороться с немецкими подводными лодками, англичане придумали корабли-ловушки. Допустим, идет обыкновенное небольшое торговое судно под каким-нибудь нейтральным флагом – норвежским, шведским, голландским. Немецкая подводная лодка всплывает, дает выстрел перед носом, судно останавливается. Немцы начинают спускать шлюпку со смотровой партией, и в этот момент на судне-ловушке падают щиты, закрывающие орудия, и флаг нейтральной страны – потому что англичане формально тоже соблюдают правила войны. Взлетает английский флаг, и пока он лезет вверх, первые снаряды уже попадают в подводную лодку.

Д. Пучков: Какое коварство! Правила ведения войны нарушались всеми подряд, да?

Б. Юлин: Суда-ловушки англичане не считали нарушением правил войны, но думали иначе, поэтому стали поступать проще: видят в перископ – идет судно, всплывать, стрелять по нему – зачем? Торпеду – и все. Проверять, когда есть суда-ловушки…

Д. Пучков: Какая разница? В этот раз повезло, в другой не повезет. А нет судна – нет проблемы.

Б. Юлин: При такой английской тактике действовать, соблюдая правила войны на море, было бы идиотизмом, правильно? А немцы идиотами не были. Это была одна из причин объявленной неограниченной войны на море.

Д. Пучков: Прикольно.

Б. Юлин: В 1916 году стало ясно, что ни одна из сторон не добилась серьезных подвижек. Антанта продемонстрировала, что у нее сил больше, но успехи центральных держав, учитывая то, что удалось сделать с Италией и Румынией, пожалуй, были ощутимее. Однако все понимали, что эти успехи сугубо временные.

А, пардон, еще в 1916 году у нас был Турецкий фронт.

Д. Пучков: Так-так, а там?

Б. Юлин: В борьбе против турок у Российской империи вообще все шло отлично. Если в 1914–1915 годах случались довольно ожесточенные бои, турки еще могли воевать – та же самая Сарыкомышская операция, где они героически положили, в общем-то, все свои наиболее боеспособные войска, то в 1916 году… Ну, во-первых, завершалась Эрзурумская операция, во-вторых, по морю прошла Трапезундская операция, наши вполне успешно продвигались вглубь Турции. Турки ничего этому противопоставить не могли, их силы были стянуты в район проливов – сторожить Стамбул как самое важное. В остальных местах турки стали получать по шее от англичан и от нас, причем от нас – гораздо чаще и больнее.

Д. Пучков: Отрадно. Так?

Б. Юлин: Кроме того, прекрасные «Гебен» и «Бреслау», которые так удачно были переданы туркам немцами и позволили втянуть Турцию в войну на стороне центральных держав, оказались заперты с севера нашими минными постановками, со стороны Босфора – набегами нашего флота, а со стороны Дарданелл – союзниками. Как-то раз они неудачно попытались выйти из Дарданелл, вначале даже утопив там парочку английских мониторов, но потом на густых минных заграждениях крейсер «Бреслау» погиб, а поврежденный «Гебен» убрался обратно в Босфор и больше уже никому особых проблем не создавал. Таким образом, в 1914 году турецкий флот практически свернул свою активность.

А корабли Черноморского флота сумели полностью прервать судоходство вдоль северного берега Турции, где шхуны возили уголь. Обстрелы побережья и постоянные выходы нашего флота в Босфор довершали печальную для турок картину: русский флот обеспечил себе полное господство на Черном море.

Теперь о политических аспектах. В 1916 году Германия, изображая стремление к миру… Немцы же такие миролюбивые, правда?

Д. Пучков: Да как и все, наверное.

Б. Юлин: В общем, немцы предложили всем странам прекратить войну и заключить мир без аннексий и контрибуций.

Д. Пучков: Как интересно!

Б. Юлин: Они исходили из своей логики: их войска стоят на территории Франции и практически под Парижем, оккупируют значительную часть Российской империи. Вроде бы все складывается хорошо: они возвращают территории нам, французам и бельгийцам без аннексий и контрибуций, без каких-либо условий. Это они выкатили как свою мирную программу: мол, а давайте – типа ничего не было, так, случайно по-бузили и все забудем. Правительство стран Антанты, видя, как на самом деле изменилось соотношение сил и как дальше развиваются боевые действия, на это было категорически не согласно.

Д. Пучков: Еще бы!

Б. Юлин: Какой еще мир без аннексий и контрибуций, когда у нас гораздо больше сил? Немцы напали на нас, отхватили кусок территории, нанесли нам ущерб, а теперь уйдут к себе домой – и все закончилось? Ни фига подобного! Но на обывателя эта пропаганда мира без условий и потерь подействовала очень хорошо, антивоенные настроения начали стремительно расти и в Российской империи, и во Франции, и в Англии.

Д. Пучков: Ну, дело-то полезное, да.

Б. Юлин: Если говорить о колониях, в 1916 году в Ирландии вспыхнуло вооруженное антианглийское восстание, которое подавлялось силами британской армии. А у немцев после этих мирных предложений антивоенные тенденции как раз пошли на спад. В мае 1916 года в Берлине, например, состоялась такая мощная антивоенная демонстрация, что ее опять же пришлось разгонять с оружием, – а вот после мирных предложений немцы как бы чувствовали себя воюющими более справедливо. Это, на мой взгляд, действительно был гениальный политический ход, который для Российской империи сработает в 1918 году. А здесь…

Д. Пучков: Заложили мину?

Б. Юлин: Да, под себя же. 1916 год, пожалуй, был чуть ли не самым кровавым годом Первой мировой и при этом – самым блеклым с точки зрения хоть каких-то серьезных стратегических успехов.

Д. Пучков: Сколько лет еще оставалось до конца?

Б. Юлин: Полтора года: 1917-й и половина 1918-го.