– И что же сделал дядя? – спросила Анриетта, кусая губы.

– Он поступил как умный человек: заплатил деньги и сразу же дал знать нам, – объяснил Арман. – К сожалению, мы не сразу получили известие. Представляете, этому негодяю Ивернелю было мало денег, он стал требовать, чтобы дядя продал ему замок. Но тут подоспели мы.

– Вы убили Ивернеля, – проговорила Анриетта. Ее глаза лихорадочно блестели, ноздри раздувались.

– Я ни капли не жалею о том, что нам пришлось это сделать, – ответил виконт. – Признаюсь вам, это было куда легче, чем думать все эти дни, кто среди нас предатель.

– Вы забрали донос? – спросила Тереза.

– Да, в самом деле, что с доносом? – подал голос Себастьен.

– Он у нас, – ответил Арман. – Пока мы ехали сюда, мы успели как следует его изучить. И должен вам сказать, мы почти уверены, что знаем, кто его написал.

Анриетта умоляюще поглядела на мужа, который держался очень прямо, заложив руки за спину. Себастьен дернул щекой и опустил глаза, но почти тотчас же поднял их.

– Что ж… Я подозревал, что рано или поздно это произойдет. – Голос его звучал безжизненно и глухо. – Этот донос написал я.

Это было так дико, так странно слышать, что Амелия остолбенела. Арман тоже застыл на месте, не веря своим ушам.

– Вы? – не то проскрипел, не то просипел Оливье. – Так это были вы?

– Мне пришлось, – ответил Себастьен. Его рот подергивался, глаза моргали часто-часто. Сейчас он походил уже не на рыбу, а на животное, попавшее в капкан. – Помните, меня арестовали? Вы еще удивлялись тому, как легко меня отпустили. Так вот тогда это и произошло. Их человек предложил мне содействие, если я…

– Боже мой, Себастьен! – простонала Тереза. – Себастьен! Как вы могли?..

– Он сказал, – упрямо продолжал де ла Трав, – что моя жена ждет ребенка, что в моих же интересах помогать им, потому что иначе они возьмутся за нее, и мало ли что может случиться с ней в тюрьме… Вы не знаете, что это за люди. Мне пришлось согласиться. Я…

– Оливье! – закричал Арман, бросаясь вперед. – Оливье, не надо!

Но Оливье уже кинулся на тщедушного Себастьена и, повалив его на пол, стал душить. Лицо виконта налилось кровью, оно было еще ужаснее, чем искаженное лицо человека, который барахтался в его руках.

– Оливье! – прорыдала Анриетта. – Умоляю вас!

– Так это был ты! – кричал виконт. – Ты написал эту гнусную бумажку! И чтобы спасти свою жену, ты написал… про Терезу! Про Терезу и меня!

Арман пытался оттащить своего друга от Себастьена, но Оливье вовсе не собирался отпускать свою добычу. Анриетта рыдала, Тереза, у которой подгибались ноги, без сил опустилась на диван, и только Амелии удалось сохранить типично немецкое присутствие духа.

– Ева! – закричала она. – Ева!

Загремели ступени лестницы, хлопнула дверь, и Ева ворвалась в гостиную. На ней по-прежнему был фартук, в котором она мирно чистила морковь на кухне. Объединив свои усилия, Арман и служанка смогли-таки оттащить виконта от его жертвы. Себастьен, кашляя, согнулся надвое и стал растирать шею. Оливье попытался вырваться, чтобы снова броситься на него, но между ним и хозяином дома встала Амелия.

– Довольно! – крикнула молодая женщина. – Хватит!

– Я ничего не писал про Терезу! – отчаянно прохрипел Себастьен. – Не знаю, откуда вы взяли… – Он закашлялся. – Когда меня отпустили, я сразу же рассказал обо всем Анриетте! И мы решили, что мое положение шпиона может пригодиться, чтобы дурачить синих…

– Дурачить? – взвизгнул Оливье. – Сукин сын! По-твоему, написать открытым текстом, что Тереза едет в Дюнкерк, чтобы сдать город англичанам, называется дурачить? Это называется смертный приговор!

Себастьен открыл рот.

– Оливье, – прошептала Анриетта, – что вы такое говорите?

– Мы ничего такого не писали! – вскричал Себастьен. – Что вы выдумываете, Оливье?

– Покажи им! – крикнул Оливье Арману. – Ну? Посмотрим, как у него хватит духу отрицать!

Арман угрюмо покосился на Амелию, которая стала свидетельницей этой безобразной сцены, и, досадуя на себя, достал замызганный листок.

– Вот, – сказал он, протягивая письмо ей. – Прошу вас, прочитайте это вслух. Полагаю, кое-кому будет полезно это услышать.

Амелия поглядела на него, на белое, как платок, лицо Анриетты, на умоляющие глаза Себастьена, на Терезу, которая застыла на диване, кусая пальцы, покосилась на своего жениха, которого по-прежнему держала Ева, и развернула листок.

– Здесь написано… «В революционный комитет. – Амелия вздохнула. – Когда видишь, чего вижу я, не можешь остаться безучастным. Хочу вам сообщить, что гражданка Тереза де Доль (маркиза бывшая) отправилась в город Дюнкерк (на побережье) с секретным заданием от англичан сдать его им. Ее любовник Оливье де Вильморен тоже замешан, потому что англичане – его друзья и он все это организовал. Советую вам задержать их как можно скорее, не то будет поздно». – Амелия покачала головой. – Боже, сколько тут ошибок!.. «Ужасно изворотливы враги свободы, и друзья ее страдают, когда видят, что она попрана. С революционным приветом друг свободы».

И тут случилось нечто поразительное: Тереза, которую многие считали несгибаемой, даже циничной, поникла головой и зарыдала. Ева открыла рот.

– Что все это значит? – прошептала Анриетта.

– Я этого не писал! – возмутился Себастьен. – Какой друг свободы? Что за чушь? Я всегда подписывался «сознательный гражданин», как мы условились с этим… с этим мерзавцем! И все свои донесения я согласовывал с Анриеттой, чтобы не написать ничего такого, что могло нам навредить! У меня есть копии!

– Да, у нас есть копии, – подтвердила Анриетта. – Дайте сюда, пожалуйста…

Она взяла листок из рук Амелии, перечитала написанное и покачала головой.

– Вот оно что… Они завели в нашем доме еще одного шпиона, чтобы следить за нами. Негодяи!

– Позвольте нам все-таки разобраться, – вмешался Арман. – Так ваш муж не писал этого?

– Нет, конечно, – сердито ответила Анриетта.

– А я вам не верю, – неожиданно подала голос Тереза. – Почему я должна вам верить? В этом гнусном доносе не говорится ни о вас, ни о вашем муже. Зато там упомянуто мое имя! И Оливье!

– Я могу вам доказать, показать все, что мы писали этому гнусному Сибулетту! – крикнула Анриетта.

– Сибулетт? – поразился Арман. – Это еще кто такой?

Себастьен наконец поднялся с пола и, хромая, подошел к жене.

– Это у них главный, – с отвращением промолвил он. – Я не видел его, я имел дело только с Буше, который действовал по его указке. Из того, что мне сказал Буше, я понял, что он сам его до смерти боится. По его словам, Сибулетту достаточно сказать слово, чтобы голова слетела с плеч. У него везде свои шпионы, и он все время вербует новых. Как он подобрался ко мне, вы уже знаете. Мне пришлось согласиться, потому что я не хотел потерять ее… – Он обнял жену за плечи. – Но я готов поклясться, что не вредил нашему делу! Я делал все, чтобы успокоить синих и отвести им глаза!