Пипа бежала к площадке с нехитрыми аттракционами и переживала: а ну огонек на карусели будет все еще красным? Тогда ей придется открывать соль.

Огонек был желтым. И на огромных качелях в виде лодок желтым. И на таком совсем огромном колесе с подвесными люльками желтым. И на такой большой бочке, лежащей на боку, желтым. Пипе хотелось всего сразу. Может, одного дня хватит, чтобы открыть все развлекалки одновременно? Это было бы справедливо! Поглазев на бочку и колесо и почти убедив себя в том, что одного дня хватит для открытия всего, что тут есть, Пипа решительно подошла к карусели.

Какая же это была красота! Похоже на маленький цирк, но намного, намного, на сто раз лучше! Под круглой крышей, высокой, красно-золотой, в узорах, маленький круглый домик с дверцей. А вокруг домика, друг за другом: карета, лошадки, уточка с кругом (в круге можно сидеть, это сразу ясно), за уточкой что-то непонятное, на ступку похожее, а потом слон с балдахином. Обалдеть!

В родной деревне Пипы, и в городке, куда они ходили смотреть представления, и в большом городе, куда они с отцом однажды ездили по делам, никаких карет, слонов и балдахинов и в помине не было. О том, что в мире существуют такие прекрасные вещи, Пипа узнавала после очередных уколов. Она никогда раньше не задавалась вопросом, в каком именно мире есть все эти кареты с балдахинами и существуют ли вообще в природе другие миры. И вот теперь, стоя у карусели в шаге от чуда, Пипа поняла: кареты есть в Фтопке, миры другие существуют, по крайней мере один, вот этот, Фтопка.

Жиза нашла свою бывшую подопечную глубокой ночью. Территория перед Желтым Домом в ночное время освещалась фонарями желтовато-оранжевых оттенков. Фонари крепились на разной высоте, многие из них обрамляли темные деревянные скамейки, по два светильника вместо подлокотников и за изогнутой спинкой еще по два. Пипа стояла на земле на коленках возле одной из таких скамеек, недалеко от карусели. Оранжевый свет заливал половину ее лица, тень от носа уродливым крючком цепляла вторую половину, до самого уха. Волосы растрепались и торчали во все стороны. Пипе было плохо. Ее шатало, мотало и выворачивало. Строгое черное платье было испачкано землей и какой-то гадостью. Жизу от этого зрелища чуть саму не вырвало.

– Ага! Вот ты где! Чума. Вот чума!

Жизель плюхнулась на скамейку позади, так, чтобы видеть только спину этой дурынды.

– Бу-э…

– Фу-у… – Жиза сдвинулась на самый край скамьи, к противоположному светильнику. – А мне день засчитался!

– Буэ-э… А я… бу… у… умираю… Про… Прощай! Б-б-б… О-о-о…

– Прощай-то, конечно, прощай, че! Я задание выполнила, ты теперь дальше сама можешь… Но вообще– то насовсем у нас тут только с выпускниками прощаются. Остальным друг от друга особо не скрыться.

– Умира… Прощай!

Пипе никогда в жизни не было так плохо. Она была уверена: это наказание за карусель. Может быть, правилами запрещено кататься больше часа? Или кататься ночью? Или в торжественном платье? Теперь это было не важно, скоро она умрет, и весь этот кошмар закончится.

Поняв наконец, что произошло, Жиза сначала схватилась за голову, а потом заржала.

– Ну ты тупа-ая! Правилами кататься не запрещено, физиологией запрещено!

– Фи-зе-логией? Это начальница Фтопки? – Пипа уже поняла, что выживет, и немного пришла в себя. Она уже не стояла на карачках, а сидела на земле, опираясь спиной о фонарь и тяжело дыша.

– Физиология – это такой предмет, мы его в школе проходим.

– Ты ходишь в школу?!

Пипа ужасно удивилась – насколько она могла удивляться в нынешнем состоянии. Она знала, что в школу можно ходить, чтобы заработать себе дополнительные дни жизни. Но условия там такие кабальные, что разве кому-нибудь в здравом уме стукнет в голову в это ввязываться?

Диди. В школу в Фтопке можно ходить просто так. Для этого никаких специальных заданий из конвертов не нужно. На учебных классах даже огоньков «можно– нельзя» не предусмотрено. Учись не хочу! Но вот ты учишься-учишься, страдаешь-напрягаешься, и все ради чего? Ради надежды, что в один прекрасный день тебе улыбнется удача и в очередном белом конверте окажется задание «сдай экзамен по физиологии». Но удача может так и не улыбнуться. Ты можешь годами учить совсем другие предметы, а вовсе не ту физиологию, которая попадется в конверте! И все многолетние усилия коту под хвост. Или вообще может такое задание не появиться. Или экзамен не сдашь…

Учителями во фтопочной школе являются пятнадцатилетки, без пяти минут выпускники. Правда, многим из них пятнадцать лет уже не первое столетие…

– Да, учусь. А тебе посоветую…

– В школу каждый день? Ни за что!

– Тебе я посоветую немедленно встать с земли и пересесть на скамейку. Сидеть на земле запрещено правилами.

Пипе было ужасно неохота двигаться.

– Не запрещено! – возразила она. – Тогда меня бы предупредительным тюкнуло, а потом и долбануло бы. Я тут давно сижу. И даже лежала сначала.

– Мое дело предупредить! – пожала плечами Жиза. – Хотя это уже не мое дело, ты права. Мое гидство зачлось, день прибавился. Это ура. Так что удачи тебе, удачи и пока-пока! Как-нибудь еще увидимся! Пойду– ка я спать, завтра тяжелый день, педикюр открывать, новое задание брать. И в школу с утра, и так я из-за тебя пропустила несколь…

– Ай! – Пипа подпрыгнула, получив несильный укол в попу.

Не ожидая более мощного продолжения, она проворно заползла на скамейку.

– Я тебя предупреждала! – хмыкнула Жиза и поднялась. – Ну, пока!

Она сделала пару шагов в сторону Дома.

– Нет, постой! – взмолилась Пипа. – Почему меня не било, пока ты не пришла? Все было в порядке, пока ты не появилась! И… Я знаю, почему! Ты – ангел!

– Ч… что?! – Жиза чуть дар речи от изумления не потеряла. – Ты совсем дурная. Была бы я ангелом, что бы я тут делала столько лет?!

– А почему меня не бьет током, когда тебя нет рядом? Это ты, это ты меня бьешь!

Жизель вернулась на скамью, села рядом. Поежилась. Жаркий сезон подходил к концу, ночной прохладный ветер щекотал голую шею, напоминал о том, что совсем скоро зарядят противные дожди. Иногда дожди бывали с градом.

– А однажды, лет шестьдесят или семьдесят назад даже пошел мокрый снег! – сказала Жиза, мечтательно глядя в небо.

– Что? – не поняла Пипа. – Ты это к чему?

– Тогда все, все до единого выбежали на него смотреть. Многие пробовали снежки лепить. Только они не лепились. Все таяло в руках.

– Да к чему это ты?

– Так, давай дубль два. Хоть я и не обязана уже. – Голос Жизы перестал быть мечтательным, стал жестким и сволочным. – Итак. Ты в Фтопке. Мы все в Фтопке. Ангелов тут нет. А правила есть. Правил тысячи. Нарушать ничего нельзя. Кто нарушает, сидит током битый и в сплошном беспросветном изоле. Вечность! Вечную вечность можно просидеть в полном изоле, поняла?!