Он — конечно, слово нехорошее — “серенький”, в общем, то, что он действительно еще “серенький” был. Ну что тут сказать, это провинциальный мальчишка, в общем, хоть он летчик и так далее. Особого интеллекта-то у него не было на тот момент (10).

После утверждения его командиром “Востока” Гагарин был совершенно счастлив, белозубая улыбка не сходила с его лица. Встретив его, Королев довольно хмуро спросил:

— А чему ты, собственно, улыбаешься?

— Не знаю, Сергей Павлович, — задорно ответил Гагарин, — наверное, человек я такой несерьезный…

Королев посмотрел на него строго и ничего не сказал (7)»4.

Что же за источники значатся в книге Данилкина под номерами 6, 7 и 10? Смотрим и выясняем: 6 — интервью с Александром Зайцевым, одним из «послеполетных» приятелей космонавта; 7 — книга Ярослава Голованова «Королев: факты и мифы»5; 10 — интервью с доктором технических наук Георгием Катысом, проходившим подготовку в отряде космонавтов.

Получается, что идею о заурядности Гагарина и «случайности» его выбора на первый полет в новейшее время воспроизводят как нечто естественное — причем не только посторонние комментаторы, но и сослуживцы, и друзья, и популяризатор космонавтики Ярослав Голованов, своими книгами повлиявший на взгляды как минимум двух поколений соотечественников. Не удержусь от того, чтобы процитировать еще один фрагмент из книги Голованова, который приводит Данилкин: «Анализируя свои беседы с его товарищами по отряду и людьми, которые готовили его к полету, я пришел к выводу, для себя неожиданному: Гагарин не являлся ярко выраженным лидером. Волынов был ведущим парашютистом, Быковский лучше других перенес испытания в сурдобарокамере, Николаев — на центрифуге, Шонин — в термокамере. Отмечались успехи Комарова в изучении техники, Варламова в точных науках. Беляев являл собой пример опытного и справедливого командира. Карташов был отличным охотником, Леонов лучше всех рисовал, Попович — пел, Варламов — играл на гитаре, Рафиков — жарил шашлыки. Что делал лучше всех Гагарин? Этот вопрос заставлял моих собеседников задуматься. Хорошо играл в баскетбол. Но и Филатьев хорошо играл в баскетбол. Отсутствие некоего главенствующего преимущества может показаться недостатком, но оно было как раз огромным достоинством Гагарина. Очень точно об этом сказал Алексей Леонов: “Он никогда и никому не бросался в глаза, но не заметить его было нельзя”. Дело не в том, что он не был первым, а в том, что он никогда не был последним, а чаще всего — второй. Когда знаменитого скрипача Иегуди Менухина назвали первым скрипачом мира, он возразил:

— Ну что вы! Я не первый, я второй…

— А кто же первый?

— О! Первых много…

Да, первых всегда много. Лидерство же Гагарина определилось так, как определяется лидерство конькобежца, который может не быть первым ни на одной дистанции, а в итоге стать чемпионом мира».

Подозреваю, что удивительного конькобежца, который приходит к финишу всегда вторым и в результате становится чемпионом мира, Голованов придумал для красного словца. Подобное случается в мелодраматических фильмах, но реальная жизнь устроена иначе. Если же просуммировать вышеизложенное, то получится парадоксальный вывод: Гагарина послали в космос, потому что он был… хуже остальных! Даже шашлыки, понимаешь, не умел толком жарить.

Все же в таких рассуждениях любой вменяемый человек почувствует публицистическую уловку. Если Гагарин был «серенький», то почему выбор пал на него? Может быть, Никита Хрущев, Сергей Королев, Николай Каманин и другие руководящие товарищи, утвердившие кандидата на первый полет, были идиотами? Ответ появился как бы сам собой: Гагарина выбрали за улыбку! Дескать, учитывалось, что первому космонавту придется много выступать, ездить по разным странам, встречаться с зарубежными лидерами и т. п., посему он должен быть фотогеничным, обаятельным, красивым. Иначе говоря, выбирали не специалиста, а модель для подиума. К такому же выводу приходит и Данилкин: «Что касается нашего интуитивного — не зависящего ни от пропаганды, ни от интернет-“разоблачений” — представления о том, что за человек был первый космонавт, то оно, скорее всего, основывается на таком явлении, как “улыбка Гагарина”. Улыбка, знак открытости и дружелюбия, была его визитной карточкой, и именно она сохранилась после того, как самого его не стало».

Очередной современный миф готов к употреблению: Гагарина выбрали из 20 подготовленных кандидатов в первый космический пролет незадолго до запуска корабля «Восток» за привлекательную внешность и жизнерадостность.

Признаться, я чуть было не поверил этому мифу. Потому что он находил подтверждение во многих источниках, включая дневники генерал-полковника Николая Каманина, отвечавшего за отбор будущих космонавтов по линии ВВС. Правда, меня насторожила одна фраза в его записях: «10 апреля. Вчера вызвал Гагарина и Титова и объявил им, что по моему представлению Государственная комиссия приняла решение в первый полет отправить Гагарина, а запасным готовить Титова. Хотя для них это решение, зафиксированное еще в январе выпускной экзаменационной комиссией, не составляло секрета, тем не менее была заметна радость Гагарина и небольшая досада Титова»6.

В январе? Решение было принято в январе, а не в апреле?!!

Листаем записи Каманина и обнаруживаем, что 17 и 18 января 1961 года, т. е. за три месяца до полета, в филиале Летно-исследовательского института (ЛИИ) в Жуковском прошли экзамены группы из шести кандидатов в космонавты, а по итогам был выпущен акт, который недавно рассекречен и в котором черным по белому написано: «Комиссией ориентировочно рекомендуется следующая очередность экзаменовавшихся слушателей к первому космическому полету:

1. Ст. лейтенант ГАГАРИН Ю. А.

2. Ст. лейтенант ТИТОВ Г. С.

3. Ст. лейтенант НЕЛЮБОВ Г. Г.

4. Капитан НИКОЛАЕВ А. Г.

5. Капитан БЫКОВСКИЙ В. Ф.

6. Капитан ПОПОВИЧ П. Р.».

Получается, что очередность пилотируемых орбитальных рейсов была определена задолго до их начала и Гагарин был назван кандидатом на первый полет. Тут возникают новые вопросы. Почему только шестеро из двадцати были допущены к экзамену? Почему именно Гагарин оказался лучшим из шести? Что делали остальные 14? И, кстати, если экзамен прошли шестеро, то почему позднее Каманин делал выбор только между двумя — Гагариным и Титовым?

Ответы на все эти вопросы давно найдены в архивных документах, но, к сожалению, они остаются без внимания журналистов. Интересующихся подробностями я отправляю на поиски своей книги «Юрий Гагарин: Один полет и вся жизнь. Полная биография первого космонавта планеты Земля»7. Здесь же вкратце расскажу историю выбора первого космонавта, которая весьма далека от примитивизирующего мифа.

В январе 1959 года правительственным постановлением был дан старт работе по формированию отряда космонавтов. После непродолжительного обсуждения специалисты решили, что первыми космонавтами должны стать молодые летчики-истребители — они, несмотря на среднее образование, многое умеют, обладают неплохой физической формой, обучаемы и стремятся к быстрому карьерному росту. Сергей Королев уточнил параметры кандидатов: возраст — не больше 30 лет, рост — не выше 170 см.