Наводчик покинул танк и пошел между развалин, которые когда-то были домами. Селение представляло собой сплошные руины. Оно явно подвергалось бомбежке не один день.

Ивасюк пропал из виду, через минуту показался, поднял руку. Это означало, что место для стоянки он нашел. Вернулся, но подниматься не стал.

Командир высунулся из башни и спросил:

— Что, Дима?..

Ивасюк снял шлем и крикнул Иволгину:

— Есть площадка в низине. Там раньше был большой подвал. Дом разнесло, его наполовину засыпало. Танк встать сможет. Но из него мы ничего, кроме развалин видеть не будем.

— Это не страшно. Когда надо будет, выйдем на позицию. Ждать нам тут придется долго, до самой ночи.

Ивасюк усмехнулся и заявил:

— Весело будет, если боевики сюда нагрянут. Тогда время пройдет куда быстрее.

— Сплюнь, — посоветовал командир.

Наводчик в приметы не верил, но сплюнул.

— Давай, Миша, за мной. Проведу к стоянке, — сказал Ивасюк механику-водителю.

Дизель выдал пару выхлопов, и танк медленно двинулся за наводчиком. Ивасюк спокойно шел между развалин, глыб, а Буренко приходилось лавировать между ними. Наконец он подогнал машину к яме, широкой, но неглубокой, меньше метра. Ее дно было завалено битым кирпичом, обломками бетонных плит, другим строительным мусором. Механик-водитель аккуратно завел танк в эту низину и остановил его.

Командир, сидевший на танке, осмотрелся. В принципе, ближние подходы к этому месту были видны, а вот окраины деревни и плато — нет.

— Ну что, здесь останемся, командир? — спросил Буренко.

— Да, здесь.

Механик-водитель заглушил двигатель.

— Неплохое местечко, не правда ли? Со стороны не видно, а вот авиация заметит сразу, — проговорил Ивасюк. — Надеюсь, она все-таки появится.

— Буренко, на выход! — распорядился Иволгин.

Механик-водитель выбрался из машины. Иволгин спрыгнул с брони.

Танкисты перекурили.

Потом Ивасюк затушил окурок и заявил:

— Я сейчас не отказался бы от шашлычка из молодого барашка.

Иволгин посмотрел на него и спросил:

— А свиная отбивная не пойдет?

— Пойдет и свиная отбивная. Даже сухой паек, но у нас ни хрена нет.

Механик легонько толкнул наводчика в бок и осведомился:

— Кушать, Дима, хочется?

— Отвали, сержант!

— Напрасно гонишь. Я-то как раз могу угостить и тебя, и командира.

Офицеры одновременно посмотрели на сержанта.

— Ты что, сухпай с собой взял? — спросил Иволгин.

— Целую коробку не удалось, а три банки тушенки Быков мне после занятий в сумку бросил.

— А он где взял?

— Это, командир, у него спросите. Думаю, по старой дружбе капитан Быков расскажет вам.

— Ну и чего стоим? Давай жратву быстро. А то уже желудок сводит, — заявил Ивасюк.

Буренко взглянул на Иволгина и спросил:

— Принести?

— Он еще спрашивает! Неси, конечно.

Тушенку танкисты съели в один момент, пустые банки бросили в черный провал, зиявший на краю ямы.

Иволгин положил в карман складной нож и сказал:

— Вы останетесь здесь, я посмотрю, где оборудовать позицию наблюдения.

Ивасюк скривился и произнес:

— Да на хрена она нужна, Стас? Кроме нас тут никого нет. Сядем в тенечке, поговорим. Потом, глядишь, и сирийцы подкатят. По прохладе уйдем к своим. Нет у меня никакой охоты торчать на солнцепеке.

— Все сказал? — осведомился командир.

— Так точно, товарищ капитан!

— Значит, первым и пойдешь на пост.

Механик-водитель рассмеялся.

Ивасюк посмотрел на него и сказал:

— Рот прикрой, сержант. А то, не дай-то бог, влетит комар-вампир, и кранты тебе!

— В смысле? — Буренко вновь купился на шутку лейтенанта.

— В самом прямом. Или не слышал о местных комарах? Они на кожу не садятся, стараются проникнуть внутрь организма, будь то человек или животное. Там эти твари присасываются к кровеносным сосудам. Я слышал, что один такой комар может убить человека за три часа.

Буренко с сомнением в голосе проговорил:

— Как это в него столько крови влезает? Комар-то махонький. Опять брешешь, лейтенант?

— Комар, Миша, высосет крови ровно столько, сколько ему надо, и выберется наружу. Но вот рану он сделает такую, что произойдет внутреннее кровоизлияние.

Иволгину надоело это слушать.

— Хорош трепаться! — заявил он. — Тебе, сержант, пора бы уже знать Ивасюка.

— Сбрехал, значит! Ну-ну, я еще на тебе, лейтенант, отыграюсь.

— Сколько угодно.

Наводчик с механиком остались у машины, командир поднялся из канавы, обошел ее по периметру, остановился напротив кормы танка.

— Ивасюк! — позвал он.

— Я!

— Ко мне!

— Есть!

Наводчик поднялся к командиру.

Тот указал на валун и песчаную площадку, свободную от мусора.

— Здесь будет пост наблюдения, — сказал капитан. — Сейчас у нас шесть двадцать. До девяти тридцати несешь службу. Задача — обнаружение посторонних и доклад мне. Далее действия по команде. Забери автомат, пару магазинов и занимай позицию. Вопросы есть?

— Да какие могут быть вопросы? И чего тут высматривать? Вокруг ни души.

— Сейчас нет, через минуту могут объявиться духи. Мы находимся на территории, подконтрольной им.

— Да, контроль здесь, конечно, тотальный. Почему нас ближе к реке не послали?

— Потому, что боевики наверняка убеждены в том, что нам удалось уйти из засады. Теперь они ищут нас. А где? Там, где мы можем переправиться на северный берег. Значит, у реки. Ты что, Дима, предпочитаешь, погреться на солнце или сгореть заживо в танке?

— Спросишь тоже! Пошел я.

— И давай без дураков. Все очень серьезно.

— Не беспокойся.

— Условный сигнал — камень в броню. Если заметишь что подозрительное, бросишь его. Я подойду, определимся. Это понял?

— Так точно, товарищ капитан!

— Неси службу.

— Не извольте беспокоиться. У меня незамеченной и мышь не проскочит.

— Давай!

Ивасюк остался на месте, Иволгин спустился к танку. Там он и механик присели на землю в тени, отбрасываемой машиной. Буренко тщательно осмотрелся, встал, сунулся в свой люк, достал оттуда какую-то веревку и положил ее вокруг того места, на котором они сидели.