не пришел ее час, — пытается увещевать сестру тетя Ралука, — ну, не попался хороший парень, чем она виновата? Не выходить же за первого встречного. Охотников-то много в столице прописаться. Сама подумай, сестра… В мое время девушки так рано замуж не выскакивали… Нет, вру… Некоторые очень даже выскакивали… Даже очень молоденькие… Да… Всякое бывало… И чего ты так переживаешь, не пойму. Оставь девчонку в покое, найдет она себе пару, никуда не денется…»

2. Автобусная остановка. Решающий фактор.

Женщины расстаются. Соседка садится в суставчатый троллейбус. Миорица остается ждать автобуса, который отвезет ее на завод, где она работает лаборанткой. Ей двадцать девять лет. Автобус не идет. У нее болит голова, накануне коллектив отпраздновал нескольких Константинов и двух Елен. Она тоже выпила что-то вроде ликера. Сухо в горле, познабливает. И еще этот автобус, который не торопится!

Идея: а что, если не пойти на работу? Что будет? Не рухнет же мир без нее. И так она первая во всех списках: на демонстрацию — потому что не замужем, встречать делегации — потому что молодая и симпатичная, на картошку — потому что у нее нет детей и надо сочувствовать тем, у кого они есть, на субботник, даже по воскресеньям («Чем сидеть дома одной, поезжай, пивка попьешь с ребятами. Там рядом отличная забегаловка. К обеду как раз управитесь»). Без нее не обходится ни одно мероприятие — будь то спортивная ходьба или конкурс типа «Кто ответит, тот получит». Даже в самодеятельность ее записали, сразу в агитбригаду, потому что больше никого не нашлось, а надо было отрапортовать на бюро, что такой почин есть. Если бы она училась на заочном, с ней бы больше считались. Как с товарищ Боздогиной. Потому что на предприятии, где женщины в меньшинстве, их нужно беречь, как выразился один товарищ на собрании. Вот именно, а она — не женщина?

3. Миорица. Утро продолжается.

Позавчера случился конфуз. Сама виновата: вызвалась на пари пройти по перилам балкона, а балкон на пятом этаже. Все смеялись и говорили, что ей слабо, а она зачем-то спорила. «Давайте на пари?» Они думают, что она ни на что такое не способна. Только посмеиваются. Она им покажет! Она раскраснелась и настояла на своем. «Пари, на два отгула!» Шеф лаборатории кивнул. И она выиграла: прошлась из конца в конец по перилам балкона пятого этажа шириной сантиметров тридцать.

Потом потеряла сознание.

Одна из женщин бросилась к ней. Сумасшедшая! Ты о нас-то подумала? А если бы что случилось?.. И вы хороши — тоже, что ли, не в своем уме? Стоят и смотрят…

Что там еще может случиться с Миорицей? Ну, пошутила. Созорничала… А вдруг бы оступилась? Боже упаси, даже думать не хочу…

Однако все дошло до начальства. Завотделом, мрачный доктор наук, прочел ей мораль строго, но без крика. Зато кадровик не стал церемониться. «Совсем спятила? Цирк, понимаешь, здесь устраивает… Да за такое дело я с тобой в два счета могу договор расторгнуть! Ты что, считаешь, что у нас неприятностей давно не было, а? Не дорожишь добрым именем предприятия? Хочешь нас на весь город ославить? Скажи спасибо, что я тебя не первый год знаю. И работала ведь всегда на совесть, и вела себя смирно…»

Миорица ничего не сказала. Какой смысл возражать? Объясняться, оправдываться… К чему? Она выдавила из себя лишь «этого больше не повторится», эквивалентное простодушному детскому «я больше не буду». Стараясь не думать, что два года назад этот самый товарищ, которого все боятся, закидывал удочку — может, что перепадет… — и с тех пор имеет на нее зуб.

Все проходит, все забывается. Миорице скоро исполнится тридцать. «Желаем здоровья, счастья, успехов в труде…»

И вот в это летнее утро она решает не идти на работу. Потеряю один отгул из тех, что за пари… Скажу, что неважно себя чувствовала. И не совру: правда неважно. Пусть шеф думает что хочет… Вот только дома что я скажу? Как маме объяснить? Она закудахчет — почему да отчего. Да как можно, вычтут же из зарплаты… Представляю.

Нет, домой возвращаться нельзя. Куда же пойти? Некуда. В кино? Рискованно, можно нарваться на дисциплинарный патруль. В парк — подозрительно, почему такая приличная девушка гуляет по парку спозаранку, когда все люди едут на работу?

И нет ни одной приятельницы, у которой можно было бы отсидеться. Все работают с утра. Если бы не соседка с первого этажа, она дождалась бы спокойно автобуса и избавилась бы от всех этих мыслей.

А теперь вот слоняется по улицам. Что-то надо решить. Прогулять? Немотивированное отсутствие. Пусть. Поговорить с кем-нибудь час-другой. Чтобы тебя выслушали, только не на бегу, не дергаясь. Вдруг тупая боль возникает в желудке. Еще не хватало! Это все соседка… Сейчас она уже могла бы быть на работе, на своем рабочем месте, среди знакомых лиц, под их защитой. Вскипятить чайку, попросить таблетку. У одной сотрудницы всегда с собой целая куча пилюль. На все случаи жизни. Несчастная, у нее даже матери нет, приходится самой о себе заботиться. Ужасно хворая. И бессловесная. Сколько ни навалят работы — слова не скажет. И не жалуется направо-налево, как эта соседка, а ее жизнь не слаще. Может, дело в темпераменте?

Я уже опоздала… Через пять минут соберут журналы…

Миорица вздыхает и направляется к автобусной остановке. Она решилась. Она возвращается. Она все-таки пойдет на работу. Так лучше. Выбирать не приходится. Там по крайней мере есть с кем перемолвиться словом. А на случай, если боль не отпустит, имеется медицинский кабинет. Доктора, правда, никогда не застать, но ей поможет сестра. Такая рыжая, все пальцы в перстнях. Она со всеми запросто. Умеет себя поставить. Только вот питает слабость к молодым ребятам. Да, на работе как-то надежнее, чем сидеть дома и угрызаться, что прогуливаешь. Да еще мать пилит. Все. Она идет на работу. Решено.

4. Финал. Возможны варианты.

Она села в пустой автобус. Добралась до места. На проходной у нее отобрали пропуск. Она отдала его не без гордости: новое ощущение, она никогда не опаздывала. Да, как ни странно, никогда, она любит точность и аккуратность. Но сейчас она рада, ей хочется смеяться. Она на работе. Хорошо-то как!

Она уверенно направляется к главному корпусу, к своей лаборатории. Боль почти прошла. Все становится на свои места. Она знает, что будет сейчас, что будет потом. И что ей надо делать.

«Привет, куколка. Веселая, видно, была ночка, никак до работы не дойдешь», — поддразнивает ее техник из соседней