— Ваше глупое благородство погубит вас, — учил уму-разуму Кмитича Самойло, — нужно быть умней и изворотливей.

— Что же ты, Самойло, сам под меч палача голову подсунул, если такой умный? — заступился за Кмитича Янка.

— Не повезло, — хрипло рассмеялся запорожец, — не получилось, холера меня подери! Ну да ничего! Я и из бочки выскочу и утеку!

Все засмеялись. Один казак при том закашлялся… В яме было сыро… Кормили раз в день какой-то невкусной баландой, видимо, только затем, чтобы заключенные дотянули до дня назначенной казни.

* * *

Разговор Михала и Алеси с султаном затягивался. Начиналось, впрочем, все достаточно благоприятно: султан с утра тепло принял гостей, Михал вручил ему дары: декоративное оружие, вазы из серебра, нарядные слуцкие пояса уникальной вышивки… Султан угощал дорогих гостей турецкими сладостями, поил чаем и вином, одарил кафтанами из парчи и шелка… Но постоянно уходил от разговора про Кмитича. Разговор и не начинался вовсе. Не мог начаться, ибо султан тут же предложил гостям осмотреть его гордость — Голубую мечеть. Сам он туда, впрочем, не пошел, поэтому Михалу и Алесе ничего не оставалось как только осматривать эту в самом деле удивительную достопримечательность, прокручивая будущий разговор лишь в уме.

Мечеть была выполнена в двух стилях: классическом османском и византийском. Как рассказывал переводчик, ее строили семь лет. Материалами для строительства служили камень и мрамор. В качестве украшений использовали множество белых и голубых керамических изразцов ручной работы, поэтому мечеть и получила название Голубой. Узоры, которыми была украшена мечеть, изображали лилии, тюльпаны, розы и гвоздики.

— Обрати внимание, людей им запрещено изображать, — сказал Михал Алесе. Та завороженно смотрела вокруг.

— Неужели они все это построили? — спрашивала удивленная красотой женщина. — Ведь на такое способна лишь богатая и очень талантливая культура! Так неужели нынешний султан с его армией, нападающий на наши земли, и есть часть этой удивительной богатой культуры, а, Михал?

Радзивилл лишь пожал плечами:

— Может, так, а может, и не так. Поймите, пани, одни люди строят такие вот великолепные храмы, пишут книги, сочиняют поэмы, открывают ранее неведомые земли, строят новые корабли, а другие люди воюют. И те, кто воюет, как волк, вкусивший крови, будут и дальше воевать. Порой даже без всякого смысла.

— Но вот тебе, вкусившему крови на войне, разве хочется воевать и дальше? — два темно-карих глаза смотрели на Михала почти с ужасом. — Разве хочется воевать Самулю?!

— Мы не вкусили крови, любая моя Алеся, — улыбнулся Михал, — мы травились ею, мы ничего не захватывали, мы лишь глотали порох, защищая свою страну. А это — защищаться и нападать — все же разные войны…

Михала и Алесю более всего поразила молитвенная ниша Голубой мечети — михраб, — вырезанная из мрамора. На мрамор был помещен черный камень, который привезли аж из Мексики. Вблизи михраба располагался минбар — место, где имам читал проповеди. Был в мечети и особенный вход, расположенный в западной части строения. Над этим входом висела цепь.

— Вход предназначается только для султана, который въезжает на лошади во двор мечети, — объяснял гостям турок.

— Но цепь висит низковато для всадника, — обратил внимание Михал.

— Так, — улыбался турок, — султан вынужден наклоняться. Это действие означает ничтожность султана перед Аллахом.

— Ну, хорошо, хоть в чем-то он свою ничтожность ощущает, — усмехнулся Михал, тихо сказав это на ухо Алесе…

Вернувшись во дворец, Несвижский князь убедительно попросил султана начать переговоры по поводу плененного князя Кмитича. Из-за того, что турки делали вид, будто никакого Кмитича у них нет, Михал начал уже нервничать. Переговоры перенесли на следующее утро…

Утром, едва встретившись с султаном, Михал уже спросил напрямую:

— Светлый султан, мы приехали ради моего родственника и мужа панны Александры, приехали за полковником Кмитичем, который у вас вроде как не то в гостях, не то в плену…

— Кмитич не в плену, — отвечал султан.

— Так значит, мы сможем с ним поговорить? Увидеть его? — напряженно смотрел на Мехмеда Михал, понимая, что султан что-то хитрит.

— Поймите, — стал перебирать в руках четки Мехмед, с явно озадаченным видом, но уже знавший, как лучше обмануть этих литвинов, — я не ограничиваю в передвижениях пана Кмитича. Согласившись сотрудничать со мной, пан Кмитич уже получил от меня кое-какие задания по государственной службе и сейчас отбыл в Измир. Когда приедет, я затрудняюсь в точности сказать. Может, через пять-шесть дней, а может, и через две недели. Может, и через месяц. Один Аллах ведает! Все зависит от дороги, от дел, от быстроты их исполнения и воли Аллаха…

В это время двери открылись и в зал зашла женщина в чадре и в желтых шароварах до колен. В руках она несла поднос с двумя пиалами. Женщина что-то по-турецки быстро сказала султану.

— Моя жена Кютюр хочет угостить вас своим шербетом, — улыбнулся султан, — она, должен вам сказать, искусно готовит. Угощайтесь.

Женщина присела, поставив перед гостями поднос с пиалами. Алеся взглянула в лицо женщины. На Алесю смотрела пара голубых глаз. «На нашу похожа», — подумала пани Биллевич-Кмитич и тут же услышала:

— Отведайте, кали ласка!

«Да она по-нашему говорит!» — удивилась Алеся. При всем ей показалось, что жена султана не просто предлагала испить ее шербета, но приказывала. И, словно подчиняясь этому приказу, Алеся тут же осушила пиалу. Напиток был приятным, слегка сладким, освежающим… Алеся поставила было пустую пиалу обратно, но ее взгляд упал на странную вещь: на дне пиалы белыми буквами была выцарапана на литовско-русском языке ясная фраза: «Кмiцiч уцек».

Алеся хотела вновь посмотреть на женщину, но той в комнате уже не было. Алеся оглянулась на Михала. Наверное, ее лицо выражало целую бурю страстей, ибо Михал удивленно взглянул на нее, не допив, поставив свою пиалу обратно на поднос.

— С тобой все в порядке? — спросил Михал.

— Так, — кивнула Алеся. Она часто заморгала, но тут же мило улыбнулась султану. Тот улыбнулся ей в ответ, думая: «А красивая жена у этого подлеца Кмитича! Глаза как маслины, волосы как кофе! Кожа бела, как фарфор… Ну почти турчанка, только красивее…»

— Ваше величество, — слегка дрожащим голосом проговорила Алеся, обращаясь к Мехмеду, — так если мой муж уехал, то стоит ли нам сидеть здесь и ждать его неизвестно сколько? Может быть, мы вернемся домой, ведь у меня дети остались одни. А потом, когда мой муж вернется, скажите, чтобы он все подробно изложил в письме и объяснил, что мне делать дальше.

Султан жутко обрадовался. Он и сам не знал, как бы сделать так, чтобы эти нежданные и ненужные ему гости побыстрей исчезли, а тут они сами засобирались в обратную дорогу! Такой поворот событий явно его устраивал. Султан даже подобрел от неожиданной и счастливой для себя развязки: