Ахми принялся вращать, Ахавер колотил своей кувалдой, и зубцы помалу врезались в твердый гранит, крошили его и перемалывали.

– Все поняли? – брюзгливо спросил надсмотрщик.

– Все! – заверил его Сергий. – Все будет хорошо и даже лучше.

– Без шума, без пыли, – поддакнул Эдик.

Главный надсмотрщик сделал удивленное лицо, да так и ушел, словно прийти не мог в себя от изумления.

– Держи, давай! – велел Сергий ливийцу, и отобрал у Ахавера его кувалду. Ахми взял, хмурясь, вставил бур в кольцевую канавку, и пошла работа. Да и весь карьер пришел в движение – непроглядная туча белой пыли постепенно заполнила котловину. Грохот и звон молотов, зубил, клиньев, скрип салазок, визг и скрежет медных пил, крики надсмотрщиков сливались в непрерывный глухой гул, противный уху и утомительный. Каменосечцы протягивали шнурки, прочерчивая линии разметки. Тянульщики влекли тяжелые блоки гранита, обмотанные веревками и укрепленные на деревянных санях. Передние упирались то спинами, то грудью в пеньковые лямки, задние подталкивали салазки рычагами.

Так минул час. Солнце поднималось все выше, опаляя землю и камни, покрытые черно-коричневым «пустынным загаром». Камням уподоблялись люди, чья кожа вплотную приближалась к оттенку темной бронзы.

Прошло утро. В полдень, в самый разгар, в накал тепла и света, зазвенело било, сзывая мере на обед. Люди, покрытые потом и пылью, бросали инструмент, и брели к солончаку, куда понурые ослики тащили тележки с едой и питьем. Облако пыли, поднятое с утра, медленно оседало, припорашивая волосы и землю, сеясь тонкой пудрой. Прах к праху.

– Обед аж из двух блюд! – натужно радовался Эдик. – Ячменные лепешки, похлебка из нашей любимой чечевицы, и корни лотоса! Ом мани падме хум!

Сергий первым делом набрал в свою чашку воды, и половину расплескал, пока донес до рта – так тряслись руки.

Доев скудный паек, Гефестай отошел на минутку, но вскоре вернулся, подманивая друзей:

– Сюда! Тут тень!

Благостную сень отбрасывал гранитный козырек, выступавший из скалы. Ноги в тени уже не помещались, но хоть головы не так пекло.

– Что делать будем, а? – спросил Искандер.

– Бежать надо! – рубанул Эдик.

– Как? – коротко поинтересовался Регебал.

– Я смотрел, – прогудел Гефестай. – В лагере кентурии полторы наберется…

– А нам этого за глаза хватит, – сказал Тиндарид.

– Но ведь легионеры только ущелье сторожат, я видел! – привел аргумент Акун.

– Ага! – раздался насмешливый голос откуда-то сверху. – В пустыню ход свободный!

Сергий, матерясь в душе, выглянул из-под козырька и увидел Ахми. Ливиец сидел на выступе, и ухмылялся.

– Подслушиваешь? – зашипел Эдик.

Ахми пренебрежительно фыркнул.

– Спускайся, – сказал Сергий спокойно, – поговорим…

Ахми глянул на него с прищуром, но поверил, кивнул. Спрыгнул, подняв два облачка пыли, и сунулся в тень.

– Спасибо за Иути, – серьезно сказал Ахми, – он тут многим плешь проел…

– Я и не думал, что все так кончится, – пожал Лобанов плечами. – Хотел просто морду набить, чтоб место свое помнил, а у вас другие правила… Чуть что – меч в бочину, и отдыхай…

– А кто это там загорает? – приподнялся Эдик и показал на осыпь. На самом верху ее лежал человек, раскинув ноги на куче породы. Неподалеку топтался гриф, подвспархивая на черных крылах и вытягивая розовую, голую шею.

– Это Эйе, – усмехнулся Ахми, – подручный Иути. Совершенно случайно напоролся на лом! Просадил ему грудину и из спины показался… Неловкий был…

– Все с вами ясно, – хмыкнул Сергий. – Ну? Что скажешь, Ахми?

Ливиец серьезно посмотрел на него.

– Раньше мы тут всем верховодили, – сказал он, – шестеро нас было, и все ливийцы, только что из разных племен. Потом одного камнем задавило, другого к столбу привязали и медом намазали, третьего ножом пырнули… И вышел наверх Иути. Дал он мне жизни… Теперь вы, получается, верховодить взялись!

– По нужде, Ахми, – усмехнулся Сергий, – и по привычке… А вообще-то, делать нам здесь нечего!

– Тикать надо! – выразил общую мысль Акун.

Ахми согласно кивнул.

– Почему я и подсел! – сказал он. – Вижу, что вы ребята серьезные и друг за друга держитесь. Я ведь и сам того же хочу – поскорее отсюда выбраться… Пустыню я знаю, вырос в песках, но это там, на западе. А тут – Нубия. И где тут колодцы, где роднички – понятия не имею! Можно, конечно, и рискнуть, пойти наобум. Вот только повезет ли? Тут же все просто. Есть у тебя вода – ты жив. Кончилась вода – ты сдох. Дня лишнего не протянешь, солнце тебя доконает…

– Я смотрел, – заговорил Сергий, – нубийцы тут вроде попадаются…

– Ну-у… – затянул Ахми. – Кашту я знаю, и Эзану… Поговорю.

– Поговори.

Грянула бронза, означая: перерыв на обед кончился, пора за работу!

И снова заскрипели салазки, загрохотали молоты, зазвякали зубила. Туча серой пыли снова вспухла над котловиной.

Пять круглых отверстий глубиною в локоть очередью прострочили гранитный блок. И Сергию поручили забивать в них сухие деревянные колышки. Он их заколачивал до упора, а Ахми шел следом и поливал колышки кипятком. Сухая древесина жадно впитывала воду, разбухала…

– Берегись! – полоснул по ушам крик.

Сергий сразу глянул вверх. О, боги… С верхней террасы, медленно вращаясь, летела гранитная глыба. Сергий смотрел на скальный обломок всего долю секунды, но успел заметить и следы бурения на сколе, и рой мелких камешков, сопровождавших каменюку. Ахми только-только поворачивал голову, его брови начинали ползти вверх, натягивая на лицо выражение недоумения. Сергий с силой дернул ливийца на себя – покатился медный кувшин, расплескивая горячую воду. Ахми впечатался в стену, мигом напрягши шею, дабы не стукнуться головой, и его лицевые мышцы сократились, выражая иное чувство – гнев. Но так и не выразили – мимо с гулом пролетела глыба, грохнулась на террасу так, что толчок в ноги отдался, но не раскололась – подпрыгнула и, кувыркаясь, ухнула вниз. А вверх рванулся короткий вскрик – выдох из груди, которую миг спустя раздавит и размажет.

Сергий, оторвавшись от стены, подбежал к краю террасы и глянул вниз. Глыба угодила по тянульщикам – все порскнули в стороны, и только один иудей, тот самый, что разливал похлебку за завтраком, не успел. Запутался в веревках. Одна голова уцелела – остекленевшие глаза таращились в небо, а синие губы щерились в прерванном крике, так и не успев вымолвить имя Яхве.

– Это случайно? – процедил подошедший Эдик. – Или в тебя целились?

Сергий только плечами пожал.