Эву увезли в больницу, а Тоня, заливаясьслезами, рассказала Зине свою семейную историю. Девочка Грише не родная,терпеть ее дома он согласился за деньги, которые заплатил ему родной отец Эвы.Тоня и Григорий очень хотели выехать из коммуналки в собственную квартиру, чтоудалось им лишь после «приобретения» Эвы. Но, очевидно, не по коню седло,потому что деньги давно иссякли, а девочка осталась, и до Григория с большимопозданием дошло: ему предстоит кормить, поить и одевать чужого ребенка.

– Мне тебя жаль было, – вздохнулаЗинаида, – такая запуганная, дрожащая, вечно в обносках, только замечанияГригорию делать бесполезно было, хорошо, что он преставился, с Тоней тебелучше, наверное, жилось. Во всяком случае, никаких ваших скандалов я неслышала.

– Вовсе нет, – тихо ответилаЭва, – мама меня ненавидела, прямо не переваривала, она Тину любила.

– Да уж, – сложила губы куринойпопкой Зинаида, – было за что.

– Верно, – кивнула Эва, – Тинкахорошо училась, гордостью школы слыла.

– Так у нее все условия имелись, –перебила Зина, – а для тебя даже стола не нашлось, как ни загляну, Эвочканад подоконником скрючилась. И дел на ребенка гору взвалили, неужели ты забыла?А я хорошо помню, как ты по двору шмыг-шмыг-шмыг. Булочная – молочная –помойка, Тину ни разу с поганым ведром не встречала.

– Правильно, – подтвердилаЭва, – только у нас в школе разные дети учились, вон Иван Ромашкин с однойбабкой жил впроголодь, а теперь академиком стал, вижу его иногда по телику.

– Дурочка ты, – ответилаЗина, – дело не в достатке, а в любви, тебе ее ни грамма не отсыпалось,оттого и росла кривой на один бок в моральном смысле.

Эва подперла щеку кулаком.

– И это правда, вся любовь на Тинупролилась, наверное, поэтому она теперь знаменитая артистка, а я поломойка.

– Ну артисткой-то она с детствабыла, – неожиданно зло сказала Зинаида, – вот что, тебе еще долго туттряпкой махать?

– Смена закончилась.

– Пошли ко мне, чаю попьем, –предложила пожилая дама.

– С удовольствием, – подхватиласьЭвелина.

* * *

Вынув из старинного буфета чашки и коробкушоколадных конфет, Зинаида Самуиловна вдруг сказала:

– Некрасиво, наверное, что я решила тебечужие тайны выдать, только обидела меня Тина очень, в самую душу плюнула.

– Что случилось? – изумиласьЭва. – Вы с ней встречаетесь?

– До бога высоко, до царя далеко, дозвезды не дотянуться, – язвительно сказала Зинаида. – Как вы квартируразменяли, с тех пор мы с ней и не разговаривали. Но я страстная театралка, повсем премьерам бегаю и, конечно, знала, что знаменитая Тина Бурская – девочкаВаля, дочка моих прежних соседей.

Зинаида Самуиловна ни перед кем знакомством нехвасталась, но фильмы и спектакли с участием Тины смотрела с особым интересом,ей было приятно осознавать, что та, кого она помнит крошкой, находится теперьна гребне успеха.

Потом Зинаида Самуиловна услышала по радио,что Валентина Бурская решила особым образом отметить свой юбилей, датьэксклюзивный спектакль с участием лучших актеров Москвы.

Сердце старой театралки забилось от радостногопредвкушения праздника, и она позвонила своей бывшей пациентке Машеньке, работающейв театральной кассе. Но Маша, всегда с радостью продававшая акушерке любыебилеты, на этот раз воскликнула:

– Ой, Зинаида Самуиловна, я ничем вам непомогу!

– Раскупили все! – ахнуладама. – Не успела!

– Нет, нет, – успокоила ееМашенька, – просто билетов в продаже не предвидится.

– Почему?

– Спецпредставление, только для своих,наверное, пригласительные раздадут, – затарахтела Маша, – но вы нерасстраивайтесь, запись спектакля сделают и по телику покажут.

Но Зинаиде Самуиловне хотелось попасть втеатр, кроме любви к зрелищам, у дамы есть еще одно хобби, она собираетавтографы. На дне рождения Бурской явно соберутся знаменитости, и заветнаятетрадочка Зинаиды могла бы изрядно пополниться.

Бывшая акушерка чуть не заболела, пытаясьпридумать, как стать участницей необычайного события, и тут ей в голову пришлаочень простая, но замечательная мысль: надо попросить приглашение у Тины.

Нового адреса Бурской Зинаида Самуиловна незнала, да он ей и не был нужен. Вечером, после спектакля, бывшая акушеркавстала у служебного входа театра «Лео» и дождалась приму. Та выпорхнула всопровождении группы людей.

– Валечка! – крикнула Зинаида.

Бурская оглянулась.

– Вы мне?

– Тебе, детка, можешь ко мне подойти?

Тина приблизилась к Зинаиде, за спиной Бурскоймаячил огромный мужик с мутным взглядом снулой рыбы. Его присутствие слегкасмутило акушерку, но она улыбнулась и сказала:

– Какая ты красавица стала и талантливая,я всякий раз восхищаюсь, глядя на тебя.

Рот Тины растянула протокольная улыбка.

– Огромное спасибо, я работаю для вас,зрителей, мне очень важна оценка моего скромного труда. Хотите автограф?

Зинаида Самуиловна вынула тетрадочку.

– Да, конечно, но вообще-то я думалапопросить пригласительный на спектакль по поводу твоего дня рождения.

Продолжая сверкать наклеенной улыбкой, Тинабыстро поставила на чистой странице загогулину и мотнула идеально уложеннойголовой.

– Увы, представление будет лишь длясвоих, версию для зрителей покажут по телевизору.

– Я не чужая тебе.

Тина прищурилась:

– Мы знакомы?

– Да, и очень хорошо, более того, дажедружили, вернее, я тесно общалась с Тоней, твоей мамой и, конечно, помню тебяеще девочкой.

– Вы кто? – измениввежливо-официальный тон на человеческий, спросила актриса.

– Время никого не красит, –вздохнула Зинаида.

– Тина, – прозвучало из машины, кудасели спутники примы, – долго еще?

– Сейчас! – крикнула та, и велелаЗине:

– Назовите свое имя.

– Зинаида Самуиловна, ваша соседка постарому дому, акушерка.

Тина вздрогнула, улыбка мгновенно слетела с еелица.

– Я не помню вас.