— Спасибо, приму ваш совет к сведению. Похоже, вы являетесь настоящим экспертом в подготовке квалифицированного персонала. Кстати, вы могли бы подробнее рассказать о ваших отношениях с Саймоном Брашем?

— Не было у нас никаких отношений.

— Действительно?

— Действительно. Он хотел получить работу в газете «Странные времена», а я неоднократно и довольно часто отказывал в этом.

— И все же, по словам матери Саймона, — Стерджесс взглянул на записи в блокноте, — он ежедневно появлялся там. Вы же — я цитирую — «мучили бедного мальчика и не принимали в штат сотрудником».

— При всем уважении к горюющей матери, — заявил Бэнкрофт, — никто никого не мучил. Саймон был очень упрямым юношей и непременно желал получить работу в газете.

— А вы получали удовольствие, отказывая ему раз за разом?

— Он не подходил по квалификации. Я изучал сданные статьи и планировал нанять паренька, как только он станет лучше писать. Должен признать, он постепенно набирался мастерства.

— Как вы думаете, постоянные отказы могли сыграть роль в смерти Саймона?

— Нет.

— Почему же?

— Считайте это интуицией.

— Вы говорите о том самом отточенном чутье, которое заставило вас сменить высокую должность на Флит-стрит и привело, — приподняв бровь, Стерджесс указал на газету, лежавшую на столе, — к выпуску материалов наподобие «Моя вагина одержима призраками».

— Кстати, о профессиональных инстинктах, — Бэнкрофт криво, безрадостно улыбнулся, — вам удалось отыскать свой бумажник?

— Да, благодарю.

— И где именно?

— В шестидесяти футах к востоку от того места, где вы его выбросили, — ответил Стерджесс, заглянув в записи. — Чего и следовало ожидать при сильном ветре с запада, какой обычно дует в Манчестере в это время года. — Он поднял голову. — Вы действительно считаете себя единственным, кому пришло на ум задаться вопросом, почему останки покойного мистера Браша обнаружили к западу от здания? Полагаете, никто из тупых полицейских не сумел сопоставить факты?

— Детектив-сержант Уилкерсон дала понять, что следов умышленного убийства не найдено.

— Если так, то она не имела права комментировать ход расследования. Ей следовало доставить вас в участок и помочь допросить. Пока мы не сбрасываем со счетов ни одну из версий.

— Я бы вычеркнул из списка самоубийство, — сообщил Бэнкрофт.

— И почему, позвольте спросить? Я беседовал с криминалистами, и они заверили меня, что с должным разбегом и при сильном попутном порыве ветра…

— Притянуто за уши, — фыркнул Бэнкрофт. — Саймона можно было назвать как угодно, но точно не спринтером. И это в обычное время. А уж после подъема на сорок второй этаж пешком…

— Откуда вы знаете, что он не поехал на лифте?

— Потому что они не были перегорожены лентами, а значит, не имели отношения к месту преступления.

— Какие мы умные, — с досадой пробормотал Стерджесс.

— Мы? Вот уж нет.

— Если у вас есть более правдоподобное объяснение, — вздохнул детектив и с натянутой улыбкой откинулся на спинку стула, — то я весь внимание.

— Пока нет, но это не означает, что следует склоняться к самой простой, удобной и сырой версии событий, лишь бы поскорее закрыть дело.

— Согласен, — кивнул Стерджесс, — однако я заметил вашу любовь к самым невероятным объяснениям, — он снова указал на газету. — У меня, однако, есть запись систем видеонаблюдения, где отчетливо видно, как мистер Браш в полном одиночестве прокрадывается мимо охраны, чтобы попасть на лестницу. Два офицера все утро просматривали данные с трех разных камер, направленных на лифты и нижние ступени. Единственные, кто мелькал на записи, — это сам покойный Саймон и пара сторожей, чье местонахождение мы установили и проверили. Имеется хоть одна теория, которая могла бы объяснить подобное?

— Я пока не готов судить о некомпетентности полиции, — пожал плечами Бэнкрофт. — Еще слишком рано что-либо утверждать.

Несколько минут Стерджесс молчал, задумчиво посматривая на собеседника. Тот не отводил взгляда и насмешливо улыбался в ответ.

— Над каким материалом работал Саймон? — наконец спросил инспектор.

— Понятия не имею.

— В самом деле?

— В самом деле.

— Для протокола хотелось бы напомнить, что наша беседа записывается и может быть использована в суде как доказательство.

— Принято. Позвольте также для протокола отметить, что мне ни разу не предложили чая за все то время, что я провел в участке.

— Вот в чем дело, Винсент, — Стерджесс наклонился вперед. — Можно обращаться к вам так?

— Ни в коем случае.

— Вот в чем дело, мистер Бэнкрофт. Я встретил Саймона вчера в Каслфилде на месте другой необъяснимой смерти, и он представился журналистом «Странных времен».

— Неужели? На прошлой неделе к нам в газету приходила женщина, которая объявила себя плодом любви Бориса Джонсона и королевы с планеты Мактаки. К чему это я рассказал: люди могут говорить самые разные вещи, но это не обязательно является правдой.

— Верно, — согласился Стерджесс. — Однако если я еще могу представить, как кто-то отрицает причастность к вашей газете, то обратное — куда менее вероятно.

— Вы собираетесь задать вопрос или просто сейчас со мной флиртуете?

— Вы знакомы с Джоном Макгвайром, также известным по прозвищу Тощий Джон?

— Не припоминаю. А кто это?

— Уже никто… Жертва вчерашней необъяснимой смерти. Саймон предложил мне весьма странную версию событий.

— Правда? И в чем же она заключалась?

— В свете отсутствия продуктивного взаимодействия, мистер Бэнкрофт, — инспектор снова откинулся на спинку стула, — я предпочту пока не разглашать эту информацию.

— А если я соглашусь на сотрудничество и подкину вам идею, то вы поделитесь сведениями?

— Зависит от идеи.

— Понимаю, — ухмыльнулся Бэнкрофт. — Вы проверили карту памяти в фотоаппарате Саймона?

— Каком фотоаппарате?

— В том, который парень повсюду таскал с собой, не снимая. Разве вы не нашли камеру возле тела?

— Нет, но тогда… — Их прервал стук в дверь. Стерджесс обернулся, увидел, что это детектив-сержант Уилкерсон робко заглядывает внутрь, и громко произнес, взглянув на часы: — Детектив-инспектор Стерджесс прерывает допрос свидетеля в одиннадцать часов сорок одну минуту, чтобы переговорить с детективом-сержантом Уилкерсон, которая только что вошла в помещение. — Он остановил запись и устало спросил: — Можешь немного подождать, пока я закончу, Андреа?

— Простите, босс. Пришел адвокат мистера Бэнкрофта.