эффективной работы доспеха следовало передвигаться слегка вприпрыжку. Вместо этого сервоприводы заикались и тряслись, чуть ли не сбивая меня с ног.

Сквозь собственное прерывистое дыхание я услышал треск листвы за спиной, и подумал, что теперь меня преследуют два зверя. Помня, что это существо смертоноснее всего в воде, я резко повернул и побежал вверх и наискось через склон. Здесь от моих доспехов было больше пользы: они ускоряли шаги, так что можно было перепрыгивать через упавшие стволы деревьев и с камня на камень.

На бегу я выхватил нож, скорее для того, чтобы рубануть по любой ветке, в которой можно запутаться, чем против зверя. Пройдя еще несколько десятков шагов, я споткнулся, ударившись коленом о что-то, что я не заметил в темноте. Я упал в сторону и почувствовал под рукой и коленом что-то твердое, покрытое слоем мха и грязи. «Каменные плиты, — подумал я, — или еще какой-нибудь странный камень, вроде тех, что мы приметили на окраине того поселения».

Скорее от отчаяния, чем от храбрости, я повернулся лицом к чудовищу и зажег фонари доспеха. Тусклый свет прорезал ночь, освещая склон и усеявшие его искривленные деревья. Кусты метрах в двадцати от меня затряслись. Я сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и поднял пистолет.

Животное, которое выскочило из широких листьев, было размером с собаку — едва ли больше мастиффа. Устыдившись, я подумал, что это другой зверь, и не стал открывать огонь, опасаясь, что вокруг рыщет еще кто-нибудь. Однако в свете фонаря разглядел, что эта напавшая тварь и есть «мой» хищник. Он отличался очень длинными челюстями с зубами, непропорционально крупными по отношению к остальному телу. К тому же я заметил на чешуйчатой морде запекшуюся кровь.

Я чуть не рассмеялся, всадив пулю ему в пасть, когда тот раскрыл ее перед прыжком. Болт вошел в глотку и разорвался, почти снеся животному голову. Существо проскользило по лесной подстилке несколько метров. Задние лапы дергались еще несколько секунд, пока оно окончательно не перестало шевелиться.

Я боялся наступившей тишины, так как ожидал, что вот-вот на меня обрушится волна всевозможных тварей, привлеченных шумом и вспышкой от выстрела. Я все еще сомневался, было ли убитое мной животное тем же, что напало на меня в болоте, но потом заметил, что его хвост походит на китовые лопасти, а ноги перепончатые, идеально подходящие для охоты в воде. Хотя он и на суше двигался впечатляюще быстро!

Громкий стук копыт возвестил о появлении Аккадис, которая, должно быть, находилась на приличном расстоянии, раз так поздно прискакала. Она заржала и отпрыгнула от трупа, мотая головой. Не было никаких сомнений, что существо затронуто духом Калибана, но, к моему сожалению, его нельзя было считать Великим Зверем.

Я погладил Аккадис по шее, успокаивая и ее, и самого себя, а затем почесал ей бока, глядя на животное, которое меня так напугало. Интересно, если бы я был с Галасс, напало бы оно? Конечно, если бы я наткнулся на этого зверя на суше и при солнечном свете, я бы вступил в бой не раздумывая. Да… страх был сильнее, чем я мог себе представить, но и я был слишком молод, чтобы понять все это. Я скорее посмеялся над случившимся, чем действительно усвоил урок. Урок, который я вынес из собственного опыта, столкнувшись лицом к лицу со слабостью своей души.

— Наш Поиск еще не закончен, дружище, — в конце концов сказал я Аккадис, отворачиваясь от чудовища с уродливыми челюстями.

— Прошло еще несколько месяцев, прежде чем я нашел зверя, достойного называться Великим, — завершил Лютер. Его взгляд стал отстраненным. Моргнув, Лютер снова уставился на Татразиила. — В итоге я вернулся в Альдурук с достойной добычей, как и обещал, позже был посвящен в рыцари Великим Магистром в утро своего совершеннолетия, а в полдень отправился к приемным родителям. И лишь намного позже, вновь встретившись с саром Эрегором, я понял истинную цель Поиска.

— Дай угадаю: теперь ты собираешься просветить и меня? — спросил Татразиил. — Полагаю, в этой запутанной истории есть какая-то мораль. Я спросил о Махии, а ты рассказал историю о звере в болоте.

— Но ты так и не спросил о Галасс…

— А, другой рыцарь? Что с ней?

— Не знаю, — печально ответил Лютер. — Она так и не пришла в Ангеликасту. Галасс могла погибнуть, или сдаться, или просто вернуться к себе в поселение, чтобы править, как желал ее отец. Развалины Серого Дома и призраки ее предков, несомненно, напугали ее больше, чем тот зверь со страшной пастью напугал меня.

— Это что, и есть урок? — Татразиил казался разочарованным. — Ты хочешь сказать, что настоящий враг кроется в нашем собственном сознании? Знаешь, я читал множество записей твоих прежних историй и понял, что ты всего лишь дешевый сказочник. Не лорд или колдун из калибанских сказаний, а обычный бард-голодранец!

Лютер рассмеялся.

— А я и не утверждаю обратное. Видимо, я объяснил свою точку зрения недостаточно ясно. Видишь ли, испытание не в том, сможешь ты убить опасного зверя или нет. Мой господин видел, как я владею всеми видами оружия, еще до того, как я ступил за ворота. Дело даже не в том, есть ли у человека мужество, выносливость и мудрость, чтобы продолжить Поиск. Некоторые из Поисков вообще длились несколько дней.

Скептицизм на лице Татразиила сменился настороженностью; глаза повелителя Темных Ангелов сузились.

— Испытание состоит в том, чтобы покинуть замок, — заключил Верховный Великий Магистр. — Отказаться от всего, что имеешь, и начать все сначала, с нуля.

Лютер кивнул и улыбнулся.

— Ты — лучший слушатель, чем большинство твоих предшественников.

Татразиил молчал несколько минут, за время которых Лютер налил себе еще воды из кувшина.

— Узы родного очага ограничивают нас, — вполголоса пробормотал Татразиил. — Семьи только отвлекают. Если мы желаем свершить то, что должны, то не можем влачить за собой то, с чем рождены. Быть Темным Ангелом — это и начало, и конец одновременно.

Лютер нахмурился, прислушавшись к словам собеседника. Его дурные предчувствия росли по мере того, как Татразиил говорил.

— Ты не понял, — возразил Лютер. — Я имею в виду, что вы должны оставить позади все прошлое! Легион не может стать тем, чем должен, если не начнет