— Сам знаешь, нечего им докладывать. Задание пока не выполнено, — морщусь с досады.

— Всё равно требуют. Хоть что-то…

Досада отступает, когда вспоминаю вчерашний доклад. Край леса — неплохая мишень для авианалёта. Скопление живой силы, можно разбомбить, можно пожечь. Разбавить можно и другими сведениями…

— Садись, пиши, — на мои слова радист лучится радостью, видать, достали его.

— Координаты… — диктую координаты, но не настоящие, у нас карты хитро перековерканы. — замечена высокая концентрация пехоты.

Перечисляю вчерашнее расположение и сегодняшние наблюдения. Есть скрытые позициивне леса.

— Замечены юнкерсы, идущие со снижением в направлении… — признаю, был не прав. Это может помочь. Аэродром где-то там.

О своём впечатлении, что Вильнюсское урочище нашпиговано войсками, умалчиваю. Догадки не для официального доклада. Упоминаю, что скрытный проход в расположение немецких частей не возможен и запрашиваю силовой. Если разрешат, то вызову второй взвод, и пройдёмся вместе огнём и мечом. До аэродрома, наверное, не дойдём, зато повеселимся и языков наберём кучу.

Судя по наблюдениям, здесь такая же ерунда, как и на прошлом месте. И даже хуже, к лесу уже не подойдёшь. Дойчи закрыли огромную территорию, никак не влезешь. Не, влезть можно всегда, только долго не протянешь.

Боец приносит завтрак. Или надо назвать его ужином, с нашим-то расписанием?: Вдыхаю пахучий парок. Три дня назад наткнулись на выводок кабанов. Зверь сторожкий, незаметно подойти можно, но только не нескольким десяткам человек. Но тут над головами гудели самолёты, забили слабый шум от передвижения. И стадо рвануло как раз в нашу сторону. Одного бойца почти сшибли с ног, зато остальные не растерялись и наглого кабанчика истыкали стрелами. Незаменимая вещь арбалет. Как мы раньше без него обходились, не понимаю.

Короче, мы сейчас доедаем свеженинку. Коптить только запретил, так что сняли шкуру, хотя со свиньями так по-свински обычно не поступают. Что делать, демаскироваться нельзя.

— Немного попахивает, — принюхиваюсь к ячневой каше.

— Есть можно, — не соглашается снайпер Дима, примостившийся рядом.

Можно, конечно. Всё равно вкусно, кабанчик молодой ещё, не успел мужским духом насквозь пропитаться. Выкладывать ведь заранее для нас его никто не будет. Не повезло самку завалить, так что ж теперь сделаешь. Только поперчить.

У Димы позывной Вьюн. Не такой уж он и тощий, но когда первый раз увидел его ползущим, — чисто змея, — так и обозвал. На гражданке этот тамбовский паренёк охотой увлекался, — активно участвовал в разделке кабанчика, — так что стрелять и подкрадываться его почти не пришлось учить. Это не я, которого с автомеханического техникума выдернули.

Туго нонче дело идёт. Вот раньше был полный блезир, немец непуганый, хоть голыми руками бери. И брали. Сейчас сторожкий стал, не хуже тех же кабанов. И всё равно мне нравится. Не выношу тупых командиров, а они далеко не все умные. Лично нам повезло, могу нахрен послать любого, подчиняемся напрямую Анисимову, а тот мужик дельный.

Со школы такая хрень. Не понравится учитель, всё, начинаются сложности. Не могу себя удержать, чтобы не подъелдыкнуть. Ну, и начинается. Так-то хорошо учился, но троек мне в аттестат навтыкали аж четыре штуки.

А за линией фронта сама собой исполняется одна часть древней солдатской посконной мечты. Подальше от начальства. За вторую часть, — поближе к кухне, — ответственными назначены дойчи. Надо только уметь с них спросить. И стрясти. А мы — умеем. Так что все мы уже и французкие коньяки попробовали и шоколадом с сардинами нас не удивишь. А как же? С такими приятными мыслями намазываю на кусок хлеба кусочек масла. Немецкого, между прочим. Или Провансальского, нам по херу…

Пора на боковую, но заглядываюсь в бинокль на сценку. К пасущему на лугу коров мужичку в широкополой шляпе подходят трое дойчей. Если коротко, то забирают одну тёлку. Грабёж? Не похоже. Мужичок сильно довольным не выглядит, но фрицы что-то ему дают. Вроде как деньги. Когда дойчи угоняют тёлку, мужичок чешет затылок, а затем угоняет стадо из оставшихся семи коров подальше. С местными надо быть осторожнее, — думаю про себя. Как-то мирно они с дойчами общаются. И слышал ещё, что Вильнюс они немцам сами на блюдечке преподнесли.

— Если его в селе наняли, то хозяйка будет ругаться, — замечает Дима, лежащий рядом.

— Темнота-а! — возражает другой боец. — Это с хутора скотина, там одной семьёй живут. Не обеднеют с одной тёлки.

Ну, да. Это ж Прибалтика, они коллективизацию просаботировали. Колхозы есть… наверное, но в основном так, кулаки и подкулачники*.

А как мне всё-таки к аэродромам выйти?

18 августа, понедельник, время 16:50.

Разведвзвод, старший лейтенант Никоненко. Семь километров к северу от городка Ширвинтос.

— Егор убит, — роняет на ходу пробегающий мимо боец. В мозгу перещёлкивает, потом буду собой гордиться по праву, а пока…

Лицо перекашивает от вспышки злобы, вцепляюсь левой рукой в глотку сидящему прямо на земле фельдфебелю.

— Я тебе сейчас глаза прямо пальцами выковыряю, падаль, — шиплю ему в лицо с непередаваемой яростью. — Тебе лучше не знать, через что я с этим убитым вами парнем прошёл. Я тебя собственными кишками удавлю…

Слегка преувеличиваю. Такого ещё не делал, и пробовать не хочется. Но если придётся…

Пользуюсь моментом. Мелькает в глазах пленного какая-то неуступчивость. А у меня, между прочим, лучшего друга убили, у-у-у, гнида! Кладу его на землю ударом кулака в лоб, продолжаю сдавливать горло брыкающегося фрица. Мне надо дожать его до момента паники, смывающей из сознания всё. Чувство долга, спесь юберменша, храбрость и прочую мужественность. Так, вроде припёрло? Вытаскиваю нож.

— Ну, что? Говорить будешь или начнём тебе глазки выдавливать?

— Гут, гут, герр…

— Команданте. Будешь говорить? — пока задумчиво вожу ножом ему по лицу, тот торопливо соглашается, «я, я…». С видимым усилием отнимаю нож, мне хочется распотрошить его на месте. Это легко прочитать на моём лице. Он и читает, своими какими-то белёсыми глазками и всем округлым, как у ваньки-встаньки, телом.

Подзываю сержанта Кузнецова. Кратко инструктирую и отхожу. Этому нас тоже учили. Один должен быть злым, второй добрым. Игра на контрасте.

Суета вокруг стихает. Позаимствованные у немцев два грузовика отгоняются в рощицу рядышком, трупы наряда жандармов уволакиваются и быстро прикапываются. Покойнички уже в одном белье, а у трёх мотоциклов уже расположился почти та же самая патрульная группа. Кто-то ещё приводит себя в порядок, но в целом картинка мирная. Остальные тоже уходят в тину.

Полдня убили на этот пост фельджандармерии. Всё-таки решил их взять, ничего другого придумать не могу. Мне надо решить две взаимоисключающие задачи: добыть сведения и не дать немцам заподозрить, что я их добыл. Не знаю, как это сделать, агентурной работой