Она вышла в одну из стеклянных дверей, распахнутых, чтобы проветрить переполненные гостями бальные залы. По каменной террасе прогуливались несколько пар.

Вход в сад охраняли два массивных каменных грифона: клювы повернуты вверх, крылья раскинуты, как будто готовые к полету. Тесса задумчиво смотрела на них.

Вернулся ли Джеред к своей любовнице? Может быть, поэтому он не появлялся дома вот уже больше недели? Всего два из тех вопросов, что не давали ей спать. Она закрыла глаза, прогоняя видение его, обнаженного и мускулистого, выгибающегося в любовном экстазе над другой женщиной.

С каждым днем Киттридж-Хаус все больше казался ей тихой гаванью.

Тесса обернулась, услышав гул голосов. Значит, среди гостей появился какой-то интересный персонаж. Кто же это?

— Витсунд хорошо выбрал свою геральдику, вы не согласны? — Голос, который в последнее время она слишком часто слышала только в мечтах. Густой и бархатный, с оттенком сардонического юмора, всегда сквозящего в его словах. Она обернулась. Разумеется, это был Джеред, одетый во фрак, привычный для его ночных похождений.

Тесса не могла не отметить, что он выглядит великолепно. Но, опять же, он всегда именно так и выглядел.

Она сосредоточилась на движениях своих пальцев по каменному крылу грифона.

— Вы знали, что когда он стал графом, то попросил короля распространить этот титул на его покойного отца, чтобы не быть недавно пожалованным дворянином?

Джеред встал рядом с ней на ступеньки.

— Легендарная фигура — с орлиной головой и крыльями на львином теле. Знаете, говорят, что он произошел из Персии. — Как в высшей степени вежливо они говорят!

— И символизирует силу и бдительность. Почему, вы думаете, эти качества одни из самых почитаемых? — спросила Тесса.

— Потому, без сомнения, что история Персии полна массовых убийств и предательств. Для хана привычное дело — уничтожать своих братьев или ослеплять их, когда он становится правителем.

— Как он может так поступать? Мне кажется, братья — самые близкие люди.

— Ваши братья такие?

Она улыбнулась:

— Конечно. Знаете, мне кажется, что это ужасно — убить кого-то. Быть ответственным за окончание чьего-то земного пути. Вина, которая вечно будет лежать тяжким грузом на сердце, вы так не думаете?

— Ваши мысли всегда так переменчивы, Тесса? Мне кажется, что от меня не требуется произносить какие-то слова, потому что ваша мысль так быстро перескакивает от одной темы к другой. Я все равно не поспеваю. — Он улыбнулся, но это не лишило его слова жала.

— Просто, Джеред, меня интересуют очень много вещей. Вы же считаете любопытство большим недостатком.

— Нет, Тесса, — тихо произнес он. — По-моему, я сам поощрял его.

Сцена экстаза в свете свечей. Пылающий румянец на ее лице.

Она отвернулась. Куда бы пойти, чтобы не видеть его? В сгущающуюся темноту, чтобы потревожить влюбленных, искавших тень для запретного прикосновения? В бальный зал, где смех и перемывание костей были почти невыносимы? Или домой, что было почти худшим выбором из всех. К одиночеству ее комнаты, к размышлениям, ожиданию и воспоминаниям.

— Должен ли я сделать вывод, что вы готовы перестать узнавать меня, жена?

Это была шутка, конечно, но в ней сквозило предупреждение. Она не настолько глупа, чтобы игнорировать его.

Тесса взглянула через плечо на Джереда. На его губах была едва заметная улыбка, но глаза Мэндевиллов были холодны как лед. И все же она различала в этом взгляде тепло, пока его глаза не напомнили ей пар, такой горячий от мыслей, желаний и надежд, это было как если бы вся его душа была из огня.

— Я собиралась вернуться в бальный зал. — «Потому что я не хочу делать из себя дуру, а этот вопрос сжигает меня: Джеред, вы все это время были с другой женщиной?»

— Неужели? Несколько человек направили меня сюда. Честно говоря, показалось, что все чрезвычайно рады моему приезду.

— Без сомнения, чтобы побольше посудачить о вас. Почему это они кланяются и раболепствуют вам в лицо и не могут дождаться, когда вы повернетесь спиной? — Они с Джередом были предметом обсуждения, если считать показателем количество направленных на них глаз.

— Потому что среди них я мало кого назвал бы другом. — Он посмотрел в сторону переполненного бального зала.

— Они, похоже, проводят чрезмерно много времени, обсуждая других людей. Неужели это интересно?

Он пожал плечами:

— Мне кажется, это оживляет их собственную жизнь.

— Но есть же книги, чтобы читать, и пьесы, чтобы смотреть, и еще много других вещей, которые можно делать вместо того, чтобы сплетничать.

— Осторожнее, Тесса, вы начинаете так же вторгаться в их жизнь, как и они в нашу.

— И как же лучше всего обращаться с таким откровенным непочтением к хорошим манерам, Джеред?

— Игнорировать их.

— И они исчезнут? Большинство вопросов так легко не решается.

— Мой опыт, Тесса, подсказывает иное. Вам правда надо многое переосмыслить. Апатия предпочтительнее, чем попытки изменить все на своем пути. А сейчас, — сказал он, разведя руками, — я планировал провести ночь с друзьями и картами. Вынужден откланяться.

Света из бального зала было достаточно, чтобы бросить тень на его лицо. Тессе это показалось странно притягивающим. Полускрытый, полуосвещенный, он казался человеком с двумя лицами. Это была странная мысль, но, с другой стороны, для этого был подходящий момент, когда он смотрел на нее, как будто она была угрозой его покою, источником его раздражения. Сейчас эти глаза были не холодными, но кипящими. Огонь все еще горел.

— Так вот как вы поступаете со мной, Джеред? Игнорируете меня и надеетесь, что я уйду?

Вопрос прозвучал, но не получил ответа. Ее муж повернулся и вышел.

— Вызовите, пожалуйста, мою карету.

Лакей был в ливрее из парчи, его парик был напудрен так густо, что вокруг него возникало облако всякий раз, когда он двигался. Он слегка поклонился, и Тесса отступила на шаг.

— Карета Киттриджа уехала?

— Несколько минут назад, ваша светлость. Мне послать гонца, чтобы перехватить его?

Она покачала головой и стала ждать свой экипаж. Еще одно преимущество быть герцогиней. О богатстве часто перешептываются, о нем начинают судачить едва ли не с пеленок. Ее подруги в девичестве были одинаково дальновидны и информированы об истории семьи жениха так же хорошо, как и о сумме его наследства. В тех случаях, когда вопрос богатства не оставлял сомнений, но происхождение его было загадкой, оценивались другие материальные активы, такие как собственность. Мужчина считался приемлемым женихом, если имел карету и четверку лошадей, состоятельным, если имел ландо и фаэтон, и настоящим богачом, если имел больше одного городского экипажа, ландо, фаэтон и конюшню, заполненную превосходными лошадьми. Герцог Киттридж удовлетворял этому требованию, и даже больше. Вот ей не нужно ждать, пока Джеред освободит карету, а можно поехать домой в своей собственной.