Художник ненадолго прервал рассказ, видимо, погрузившись в воспоминания, затем вздохнул и продолжил:

– Мне показалось, что Илья недоволен был ее словами, так искоса поглядел и стал меня отговаривать – мол, далеко это Моховое и дорога туда тяжелая… А я загорелся, ни в какую не отступаю – отведите меня туда, раз там такое место особенное! Если Алина туда ходит, женщина городская, так мне сам бог велел. В общем, согласился Илья, и на следующий день пошли мы в тайгу. Четвертым с нами Прохор шел. Дорога, конечно, и вправду тяжелая, лесными тропками да урочищами, где через бурелом пробиваться, где карабкаться по каменным осыпям, но как вышли мы на место – у меня прямо дух захватило! Вышли мы на вершину холма, и открылась впереди окруженная сопками долина. Дело к осени было, и деревья где золотели, где красным покрылись, а посреди этой долинки озеро, круглое, как тарелка, и синее, как василек. А тут еще туча грозовая наползла, и озеро еще потемнело, стало как темный сапфир… И наполнил все вокруг такой мрачный, торжественный свет… В общем, я так на этом холме и остался, этюдник свой расставил и работал, забыв про время. Не ел, не пил, не до того было. Десяток эскизов сделал, при разном освещении – и при солнце, и в сумеречном предгрозовом свете. А мои попутчики с холма спустились и что-то в долине этой делали, какие-то образцы собирали. Потом, ближе к вечеру, за мной поднялись – я и не заметил, как день прошел.

Художник еще немного помолчал и закончил рассказ:

– В общем, вот и все. Один из тех этюдов я тогда же и подарил Илье с Алиной в память о том дне. Вот такая, значит, история у этой картины… А вы говорите, висит она у них?

Надежда кивнула.

– Значит, и они тот день запомнили… или, может быть, место то для них много значило…

– А больше вы с ними не встречались?

– Нет, – хозяин квартиры помотал тяжелой крупной головой. – Как тогда разъехались, так и все…

Затем он встал, подошел к стене и принялся перебирать составленные там старые холсты. Провозившись несколько минут, вытащил один и принес на середину комнаты:

– Вот, думал найти один из тех этюдов, да не нашел, а зато попался мне под руку портрет того сибиряка, про которого я говорил, Прохора Медведева. Он ведь тогда вместе с нами на Моховое ходил…

Он повернул холст к свету.

Подруги придвинулись, чтобы лучше разглядеть картину.

На ней были изображены двое мужчин. Один был рослым и широкоплечим, огромная рыжая борода обрамляла загорелое, обветренное лицо. Увидев такое лицо, его, наверное, трудно было забыть. Но и второй человек, изображенный на картине, тоже привлекал к себе внимание. Он был старше Прохора, меньше ростом, но в его лице было что-то удалое, дикое, разбойничье. Казалось, что ему самое место в лихой шайке или на капитанском мостике пиратской бригантины. И на щеке у него красовался шрам необычной формы – напоминающий неровную пятиконечную звезду.

– Узнаешь? – вполголоса спросила Надежда у Алки. Та кивнула, не сводя с картины изумленного взгляда.

– Вот это – Прохор Медведев! – художник показал на рыжебородого сибирского богатыря.

– А кто это с ним? – взволнованно осведомилась Надежда.

– Не помню точно, – художник безразлично пожал плечами. – Кажется, начальник геологического управления… Наверное, хороший знакомый Прохора. Лицо мне показалось интересным, вот я его и нарисовал.

Подруги переглянулись, и Надежда с сомнением переспросила:

– Начальник? Вы уверены? Такое лицо скорее подходит таежному бродяге или разбойнику с большой дороги!

– Да нет, он там был большим человеком. Среди геологов, даже в больших чинах, попадаются необычные люди.

– Спасибо вам за рассказ… Мы, пожалуй, пойдем, нужно сегодня еще одного человека застать.

– Может быть, еще чаю? – вежливо предложил художник.

В это время оглушительно задребезжал дверной звонок.

– Вот это, наверное, натурщицы пришли, – проговорил хозяин и крикнул в сторону прихожей: – Заходите, не заперто!

В комнату ввалились две довольно полные деревенские девицы самого простецкого вида, с румянцем во всю щеку.

– Здрасте! – громко сказала одна из них, видимо, более бойкая. – А где тут можно раздеться?

Художник указал натурщицам на ширму, а Надежда с Алкой поспешно отправились восвояси.

Спустившись с верхотуры, на которой обитал художник, и почувствовав себя примерно так, как вернувшиеся с гор альпинисты, подруги заговорили о том, что им только что удалось узнать.

– Ты думаешь, это он? – спросила Алла.

– Тут и думать нечего! Такое лицо и само по себе невозможно спутать, а еще и шрам! Это точно он.

– Ой, что-то мне не верится! Чтобы большой начальник переквалифицировался в швейцары…

– Чего только в жизни не бывает! Проворовался или еще как-то проштрафился, его уволили, и не смог найти другой работы… или запил по-черному. Геологи, говорят, здорово пьют! Одно тебе скажу – надо с ним еще раз поговорить. Может быть, он встречал в Сибири Люську и его первую жену и что-то нам о них расскажет. Не случайно же Люська нацарапал на часах это слово – «Моховое». Наверняка именно там берет начало вся эта история.

– Только я должна домой заскочить, – сказала Алка, бросив взгляд на часы. – Проведать свой зверинец и переодеться, а то как-то жарко стало.

– Только умоляю, не надевай ту кофту в гигантских одуванчиках, в которой ты была прошлый раз!

– Почему? – удивленно переспросила Алка. – По-моему, она мне идет…

– Вот именно! Эта кофта произвела на швейцара такое сильное впечатление, что он ни о чем другом не мог думать. А нам нужно, чтобы он вспомнил события двадцатилетней давности. Так что ты уж надень что-нибудь поскромнее.

Алка тяжело вздохнула, но согласилась.

Однако, когда через полтора часа они встретились возле ресторана, Надежда едва не застонала.

– Ты же обещала надеть что-нибудь более скромное!

– Ну, тебе вообще не угодишь! – возмутилась Алка. – Куда уж скромнее? Я и так весь шкаф перебрала, что-нибудь скромненькое искала! Этой кофте невесть сколько лет! Я купила ее еще в советские времена в Самарканде, на учительской конференции!

Она расправила просторную кофту из узбекского шелка в радужных разводах и добавила:

– Вот ведь делали вещи! Сносу нет! И между прочим, я в нее запросто влезла, а ты говоришь, что я очень растолстела!

– Да в эту кофту поместится весь ваш педсовет в полном составе! Она просторна, как хлопковое поле!

– Подруга называется! – окрысилась Алка. – Слова доброго от тебя не дождешься! Я-то думала, ты меня хоть когда-то одобришь…

– А впрочем… – проговорила Надежда, задумавшись, – может быть, это то, что надо. Кофточка в стиле ретро может оживить память нашего пирата, напомнить ему давно прошедшие времена…